Эвены. Общие сведения
Лица России. «Жить вместе, оставаясь разными»
Мультимедийный проект «Лица России» существует с 2006 года, рассказывая о российской цивилизации, важнейшей особенностью которой является способность жить вместе, оставаясь разными — такой девиз особенно актуален для стран всего постсоветского пространства. С 2006 по 2012 в рамках проекта мы создали 60 документальных фильмов о представителях разных российских этносов. Также создано 2 цикла радиопередач «Музыка и песни народов России» - более 40 передач. В поддержку первых серий фильмов выпущены иллюстрированные альманахи. Сейчас мы - на полпути к созданию уникальной мультимедийной энциклопедии народов нашей страны, снимка, который позволит жителям России самим узнать себя и для потомков оставить в наследство картину того, какими они были.
~~~~~~~~~~~
«Лица России». Эвены. «Орочел - оленные люди», 2008
Общие сведения
ЭВЕНЫ, эвен (самоназвание), устаревшее русское - ламуты ("приморские жители", от эвенкийского ламу - "море"), сибирский тунгусо-маньчжурский в Российской Федерации, родственный эвенкам. Живут локальными группами в Якутии (8,67 тыс. чел.), Магаданской области (3,77 тыс. чел.), Чукотском (1,34 тыс. чел.) и Корякском АО (713 чел.), Камчатской области (1,49 тыс. чел.) и Охотском районе Хабаровского края (1,92 тыс. чел.). Общая численность 17,2 тыс. чел. По данным Переписи населения 2002 года численность эвенов, проживающих на территории России, составляет 19 тысяч человек, по данным переписи 2010г. - 21 тыс. 830 человек. Проживают эвены преимущественно на востоке РФ.
По данным переписи 2002 года, в Республике Саха (Якутия) - 11 657 эвенов, в Магаданской области - 2527, в Камчатской области - 1779 (из них в Корякском автономном округе - 751), в Чукотском автономном округе - 1407, в Хабаровском крае - 1272. Также, согласно переписи 2001 года, 104 эвена проживают на Украине.
Говорят эвены на эвенском языке. Он близок к эвенкийскому, нанайскому и удэгейскому. Относится к тунгусо-маньчжурской группе языков алтайской семьи. В эвенском языке более десяти говоров, объединенных в восточное, среднее и западные наречия. Эвенский язык очень образный, богат синонимами. Носители эвенского языка живут в исключительно суровых условиях кочевого быта, но сам язык практически не знает грубых и ругательных слов. 52,5 % Эвенов свободно владеют русским языком, 27,4 % считают его родным.
Верующие - православные. В религиозных представлениях эвенов существовал культ хозяев природы и стихий: тайги, огня, воды. Особое место занимало поклонение солнцу, которому приносили в жертву оленей. Были развиты промысловые культы, духов-хозяев природы, шаманизм. До XVIII - XIX вв. практиковалось воздушное захоронение на деревьях или свайных помостах. После принятия православия эвены начали хоронить умерших в земле и ставить над могилой кресты.
Происхождение эвенского народа связано с освоением тунгусскими племенами Восточной Сибири. Произошло это давно, в первом тысячелетии нашей эры. В результате взаимодействия тунгусов с аборигенным населением этих мест, а также с пришлыми монголами и тюрками появились эвены.
Расселение тунгусских племён (предков Эвенов, эвенков и др.) из Прибайкалья и Забайкалья по Восточной Сибири началось в 1-м тысячелетии нашей эры. В процессе расселения Эвены включили в себя часть юкагиров, в последствии были подвергнуты частичной ассимиляции якутами. Под влиянием якутского языка сформировалось западное наречие эвенского языка. С началом контактов с русскими в 17 веке Эвены испытали их сильное влияние. С 20-х годов 20 века большинство Эвенов переходит к оседлости, массовому двуязычию. В 1990-е годы стала проводиться активная политика, направленная на возрождение языка и культуры Эвенов.
В 1931 была создана письменность на основе латинского, в 1936 - на основе русского алфавита. На эвенском языке ведутся радиопередачи, издаются полосы газет, оригинальная и переводная литература. Ведётся преподавание эвенском языке в школах, педучилищах, ВУЗах.
Традиционное хозяйство Эвенов внутренних континентальных областей Сибири (донрэткэн - буквально "глубинные, внутренние") - оленеводство, охота (дикий олень, лось, горный баран, пушной зверь) и рыболовство. Группы Эвенов-наматкан (буквально "приморские жители") кочевали весной из континентальной тайги к побережью Охотского моря и осенью - обратно. Безоленные Эвены на Охотском побережье (самоназвание - мэнэ, "оседлые") занимались прибрежным рыболовством, охотой и тюленьим промыслом, разводили ездовых собак. В 18 веке у якутских и камчатских Эвенов распространилось коневодство, заимствованное у якутов.
Эвенское оленеводство преимущественно малостадное с вольным выпасом оленей. Перекочёвки совершались на 10-15 км. Олени использовались для верховой езды и под вьюк. В лесотундре распространены прямокопыльные нарты, заимствованные у якутов, на Камчатке и в Магаданской области - дугокопыльные нарты, заимствованные у чукчей и коряков. Было известно также крупнотабунное оленеводство мясо-шкурного направления. Охотились верхом на оленях или на лыжах (голицах - кайсар и подклеенных мехом - мэрэнгтэ), гоньбой, скрадом, с помощью оленя-манщика, охотничьей собаки. Прибрежные Эвены ловили проходную рыбу лососёвых пород, в среднем течении и верховьях рек - кунжу, гольца, хариуса. Основным орудием лова рыбы была крючковая снасть, сети и невода стали доступны Эвенам лишь в 20-х годах 20 века. Рыбу заготавливали впрок вялением юколы, квашением, из сушёной рыбы делали порошок-порсу. Ели также сырую и мороженую рыбу. По воде передвигались на лодках-долблёнках, которые покупали у соседних народов. Занимались также собирательством ягод, орехов, коры и игл кедрового стланика и др. Мужчины занимались кузнечеством, обработкой кости и дерева, плетением ремней, кожаных арканов, упряжи и т.д., женщины - обработкой шкур, выделкой ровдуги и др. Железо и серебро получали путём обмена у якутов, позднее - у русских.
У Эвенов существовали два типа переносных жилищ: конический чум - дю, крытый шкурами, ровдугой, рыбьей кожей, берестой, близкий к эвенкийскому, и цилиндро-коническое каркасное жилище чорама-дю. Оседлые Эвены до 18 века жили в землянках (утан) с плоской крышей и входом через дымовое отверстие. Позже появились срубные жилища (уран). Хозяйственные постройки - свайные амбары, невысокие помосты и др.
Мужская и женская одежда близка к эвенкийской: распашные кафтаны, нагрудники и натазники, ноговицы, унты. Зимняя одежда шилась из меха, летняя - из ровдуги. Одежда украшалась бахромой, вышивкой бисером и подшейным волосом оленя, металлическими подвесками-колокольчиками, медными бляхами, кольцами и серебряными монетами. Головным убором был плотно облегающий голову капор, расшитый бисером. Зимой поверх него носили большую меховую шапку. Женщины иногда надевали платок. Традиционная мужская одежда вытесняется в тундровых районах чукотской, в лесных - якутской, женская сохраняется более устойчиво.
Традиционная пища Эвенов - оленина, мясо диких животных, рыба, дикорастущие растения. Наряду с привозным чаем употребляли заваренные кипятком цветы, листья и плоды шиповника, засушенные листья иван-чая.
У Эвенов существовали патрилинейные экзогамные роды: Кукуюн, Мямяль, Дойда, Долган, Уяган, Дутки, Деллянкин и др., распадавшиеся на территориальные подразделения во главе с выборными старостами, представлявшими род перед администрацией. Стойбищная община объединяла несколько родственных и неродственных семей. Был распространён обычай взаимопомощи (нимат), обязывающий охотника отдавать часть добычи соседу.
Семья малая. Брак сопровождался уплатой калыма. Встречались многожёнство, помолвки малолетних. Жену могли брать в любом роде, кроме собственного, но предпочтение отдавалось роду матери.
До 18-19 веков практиковалось воздушное захоронение на деревьях или свайных помостах.
Были развиты промысловые культы, культ медведя, духов-хозяев природы, шаманизм. Фольклор включает богатырский эпос, исторические предания, сказки, песни и др. В настоящее время возрождаются традиционные праздники Эвенов (Эвинэк, Уркачак, Праздник оленевода и др.).
Наиболее важными для эвенов (для выживания этого народа) являются запреты-обереги. Из совокупности этих запретов возникает своеобразная этика эвенов - охотников и оленеводов. В соответствии с традиционными мифопоэтическими (и религиозными) представлениями эвенам нельзя кричать в горах, в лесу, на берегу реки. Если нарушить эти запреты, то во всех трех случаях может проснуться дух-хозяин этих мест.
Фольклор эвенов включает в себя не только сказки и песни, но также и бытовые рассказы, исторические легенды, богатырский эпос, заклинания-благопожелания, приметы и, конечно, загадки. Многие эвенские загадки не устарели до сих пор. У серебряного коня длинный хвост. Что это? Простая игла.
А. А. Петров
Очерки
Вся вселенная - от камешка под ногами до далекого созвездия
Многие городские жители давно уже пользуются такими распространенными благами цивилизации, как водопровод, лифт, телефон, телевизор, автомобиль, микроволновая печь. Этот список можно продолжить до бесконечности. Но когда-то ведь и, кстати говоря, не так уж и давно, ничего этого не было. Но люди, ничего себе, жили и не роптали на отсутствие универмагов, супермаркетов, компьютерных домов, интернет-кафе, диснейлендов и концертных залов.
Это отдельная и большая проблема: как правильно жить и являются ли вещи, которых становится все больше, благом, или же они отвлекают нас, отрывают от чего-то очень главного - от счастливой жизни на лоне природы? Возможна ли такая жизнь в принципе? А вдруг цивилизационные процессы, именуемые теперь глобализацией, захватили уже весь мир и Россию в том числе?
Не будем скрывать, подобная тенденция существует. Поступь научно-технической революции все сильнее и сильнее. Из-за шума машин (и эстрадной музыки) мы уже не слышим, по словам известного поэта, «позвоночного столба гуденье».
И все же есть в России народы (их, кстати, много), которые живут а) в едином ритме с природой и б) по законам предков, в) чтя и приумножая традиции.
Вот, например, эвены.
Очень интересный народ. Своеобычный. Ни с каким другим народом мы его не перепутаем. Попробуем заглянуть в глубь эвенского характера. Послушаем сказку «Самое дорогое».
Камни очага согревали их
Была у старика Гулахана оленья шкура, еще камни очага да ружье. Очень дорожил он этим наследством. Под шкурой спал дед, потом спал отец, камни очага согревали их, а ружье кормило.
Вот пошел Гулахан весной к брату рыбачить. А пока ходил туда-сюда, лишился очага и оленьей шкуры. Уцелело у него только одно ружье, что на плече.
Заглянул Гулахан в юрту, где вор побывал, думает: есть у меня верное ружье, пойду с ним искать врага.
Стал ходить Гулахан по тайге, стал ходить по горам. Смотрит - дерево отцвело и снова зазеленело, ручьи замерзли и снова оттаяли, а он все ходит и ходит.
Взошел на самую высокую вершину и думает: старики говорили, что горе только из-за горы выглядывает. Надо его подкараулить.
Сидит Гулахан на высокой вершине одну ночь, сидит другую. Как думал, так и вышло: на третью ночь показалось горе. Встал Гулахан на самый последний камень, выше которого ни одного камня не было, и говорит про себя: помогайте, обида горькая и ружье верное, бить мое горе.
Только вымолвил, как над вершиной появился страшный-престрашный летающий змей. В глазах у того змея огонь, из хвоста искры летят, голова вся шипит.
Прицелился старый Гулахан и послал в змея две пули. Дрогнул у змея хвост, закачался.
Тут Гулахан вспомнил, как бросается на добычу молодая рысь, и, прыгнув, вцепился в змеиный хвост. Висит на хвосте Гулахан и вспоминает, как медведь собирает силу, когда деревья гнет. Стал Гулахан тянуть змея к земле.
Змей гибель свою учуял, выбросил из пасти оленью шкуру, выбросил камни очага. Гулахан обрадовался и еще сильнее начал тянуть змея книзу.
До тех пор тянул змея Гулахан, пока новый день не народился. На заре прижал он змея к земле и бил до тех пор, пока из него вся змеиная кровь не ушла под сопку.
Хотя много силы потерял, зато вернул свое, кровное. И всем своим внукам наказал Гулахан не отдавать врагу самое дорогое - родную землю и счастливый свой дом.
Хорошая сказка. Героическая и поучительная. А теперь несколько слов о том, откуда появились эвены.
В первом тысячелетии нашей эры
Происхождение эвенского народа связано с освоением тунгусскими племенами Восточной Сибири. Произошло это давно, в первом тысячелетии нашей эры. В результате взаимодействия тунгусов с аборигенами этих мест, а также с пришлыми монголами и тюрками появились эвены. В настоящее время они проживают в Республике Саха (Якутия), Хабаровском крае, Магаданской и Камчатской областях. Говорят на своем (эвенском) языке, который принадлежит к тунгусо-маньчжурской группе алтайской семьи языков. Родным этот язык считают более половины всех ныне здравствующих эвенов. По данным переписи 2002 года, в России живет 19071 эвен. Около двенадцати тысяч приходится на Республику Саха (Якутия).
Зададимся вопросом: что делает эвена эвеном? Во-первых, язык. Кстати говоря, в эвенском языке более десяти говоров, объединенных в восточное, среднее и западные наречия. Эвенский язык очень образный, богат синонимами. Носители эвенского языка живут в исключительно суровых условиях кочевого быта, но сам язык практически не знает грубых, ругательных слов.
Во-вторых, эвен становится эвеном благодаря привычному способу ведения хозяйства. Одни эвены занимаются оленеводством, они проживают в горно-таежной зоне. Другие - охотой и озерно-речным рыболовством.
Есть эвены, которые занимаются примерно тем же, но при этом они кочуют: весной перебираются из континентальной тайги к побережью Охотского моря, а осенью - устремляются обратно на континент.
И есть эвены, у которых нет оленей. Их называют безоленными. Они ведут оседлый образ жизни на Охотском побережье, занимаются охотой, рыболовством, разводят ездовых собак. У якутских и камчатских эвенов сохранилось коневодство.
Что же касается эвенов, проживающих в горно-таежной зоне, то у них преобладает верховое и вьючное оленеводство. Верховой езде обучают с детства. Садясь на оленя, эвен (или эвенка) опирается на специально сделанную палку-посох. Рулить же оленями, давать им команды, приходится справа. Олени у эвенов особенные: они отличаются большим ростом, силой и выносливостью.
С одного стойбища на другое
Время от времени эвены кочуют. Вот как выглядит переезд с одного стойбища на другое. Это запоминающаяся картина. Обычно первым в этом караване из оленей едет глава стойбища или опытный оленевод. За ним на поводу идет вьючный олень, он везет главу оленьей упряжки, а также святыни, иконы. Далее следует верхом жена с детьми от трех до семи лет, которая ведет за собой двух-трех оленей. За нею двигаются остальные женщины, каждая тянет за собой от семи до двенадцати вьючных оленей. Последний в караване олень везет части каркаса жилища.
Важная составляющая идентичности народа - его обычаи. Если образованным человеком (в европейском смысле) можно стать, обогатив свою память знанием естественных и гуманитарных наук, то настоящий эвен начинается с того, что он помнит и чтит обычаи своего народа.
Что такое обычай в самом широком смысле слова? Это некий свод поведенческих формул. Делай, например, то-то, но не делай этого. Если нарушишь предписание, то случится что-то плохое, порою непоправимое. Наиболее важными для эвенов (для выживания народа) являются запреты-обереги. Из совокупности этих запретов возникает своеобразная этика эвенов - охотников и оленеводов.
Все запреты-обереги эвенов можно разделить на несколько тематических групп: картина мира, природа, охота, хозяйство, человек. Есть запреты, которые связаны с религиозными воззрениями эвенов, с представлениями о духах-хозяевах стихий природы.
Вы когда-нибудь видели кричащего эвена? И никогда не увидите и не услышите. В соответствии с традиционными мифопоэтическими (и религиозными) представлениями нельзя кричать в горах, в лесу, на берегу реки. Если нарушить эти запреты, то во всех трех случаях может проснуться дух-хозяин этих мест. И тогда мало не покажется…
В воде нельзя брызгаться…
На этом регламентация жизни эвенов не заканчивается. Вот запрет, который нам может показаться слишком суровым, слишком радикальным. Когда бродишь по воде или плывешь в ней, нельзя брызгаться - дух-хозяин может взять тебя к себе.
В детстве многие из нас (ну те, кто не эвены) с удовольствием бросали камешки в пруд, озеро или в реку. Мы делали это ради самой игры. Хотелось бросить камень как можно дальше. У эвенов подобные игры отсутствуют. Бросать камни в воду можно только в случае необходимости, по делу. Если делать это из-за баловства, может произойти что-нибудь плохое. А вот один из главных запретов-оберегов у эвенов: без надобности ничего - ни насекомых, ни птиц, ни зверей - никогда не убивай. И еще один уточняющий запрет: нельзя убивать много, сверх того, что можно съесть.
Нам кажется, что на основе вот таких разумных запретов-оберегов и возникло нормальное (в смысле правильное) экологическое сознание эвенов.
Интересно, что в сказках эта тема тоже присутствует. Есть огромный мир природы, и в нем все связано. Все живые существа связаны друг с другом. Стоит сделать какое-то, даже нечаянное, неосознанное, движение, как моментально оно на ком-то отзовется - несчастным случаем или бедой. Вот тому подтверждение.
Жили-были две кедровки. Однажды пошли они собирать орехи. Пришли на то место, где они как-то раз уже собирали.
Одна кедровка взлетела на кедр и стала сбрасывать на землю шишки. Другая стала собирать шишки, сброшенные ее подругой.
Бросила кедровка шишку. Попала эта шишка ее подруге в глаз и выбила его. Сидит кедровка с выбитым глазом и горько плачет.
Шел мимо старик и спросил у нее:
Кедровка, кедровка, ты почему плачешь?
Подруга мне шишкой глаз выбила.
Кедровка на кедре, ты зачем своей подруге глаз выбила?
Меня кедровник хлестнул.
Кедровник, кедровник, ты зачем кедровку хлестнул?
Меня белка качнула.
Белка, белка, ты почему ветку качнула?
Меня охотник преследует, от него убегала.
Охотник, охотник, ты зачем белку преследуешь?
Хочу беличьим мясом полакомиться, жена собирала меня на охоту и мало хлеба мне дала.
Женщина, женщина, ты почему своему мужу хлеба мало дала?
Нашу муку олень съел.
Олень, олень, ты зачем муку съел?
С горя, моего теленочка волк задрал.
Волк, волк, тебе кто велел у оленя теленка есть?
Мне никто не велел, я сам захотел.
Достаточно поучительная сказка. Интересно, что поиски главного виновника заканчиваются на волке. Он, конечно же, виноват, но для него человеческие законы не писаны.
Огонь нельзя ворошить!
Еще несколько примеров запретов-оберегов. Если их придерживаться, выполнять неукоснительно, то польза будет для всех - не только для эвенов.
К ногам птички нельзя привязывать палочки - кто-нибудь будет хромать.
Птичьи яйца нельзя давить - может начаться дождь.
Муравейник не разоряй - все время дождь идти будет!
По воде не хлещи веткой - дождь начнется!
Огонь не вороши - зад твой заболит!
В огонь нельзя плевать - огонь рассердишь, можешь умереть от холода.
Нельзя шить ночью - можно ослепнуть.
Нельзя играть в похороны: сам умрешь или кто-нибудь из твоих родственников умрет.
Нельзя злиться, если много комаров - комаров будет еще больше.
Без причины нельзя петь - грех, останешься сиротой.
А как же праздники? Неужели у эвенов они тоже под запретом? Нет, конечно. Как было уже сказано, петь без причины - грешно. Но если песни вплетены в обрядовые обычаи эвенов, в массовые общеплеменные ритуальные празднества, содержащие благопожелания, то, как говорится, пойте на здоровье! А песни соответственно подразделяются у эвенов на лирические, любовные, бытовые, колыбельные. Все они основаны на импровизации. Есть у эвенов и религиозные песни-пляски. Круговые песни-пляски (хэдьэ) сопровождаются песней запевалы, которому вторит хор. Особая сфера: это личностные формы взаимодействия человека с миром духов на основе шаманства. В последнее время об этом много пишут ученые-этнографы.
Свадебные церемонии эвенов (угощения, обмен подарками, жертвоприношения духам-покровителям) проходят в стойбищах невесты и жениха. Прибыв к чуму жениха, свадебный поезд трижды объезжает вокруг него, после чего невеста входит в чум, достает свой котел и варит мясо. Приданое невесты вывешивают для обозрения вне чума. Рождение ребенка, воспитание и уход за ним сопровождают ритуалы и правила: запреты для беременной женщины, распределение обязанностей между членами семьи во время родов, «очищение» роженицы, наречение новорожденного. Характерно, что при рождении мальчика ему выделяют часть стада, которая вместе с приплодом считается его собственностью, при рождении девочки - приданое.
Фольклор эвенов включает в себя не только сказки и песни, но также и бытовые рассказы, исторические легенды, богатырский эпос, заклинания-благопожелания, приметы и, конечно, загадки.
Загадки эвенов очень разнообразны. Этот народ умудрился загадать, зашифровать всю вселенную: от камешка под ногами до далекого созвездия. Многие эвенские загадки сложны для восприятия, потому что они строятся по иным синтаксическим схемам, чем привычные нам русские загадки. И еще одна особенность. Эвенские загадки насыщены метафорами. Чувствуется, что их придумали, сочиняли настоящие поэты. Попробуйте угадать несколько эвенских загадок.
Что за неизвестный человек на голове лес носит? Хочется ответить, что олень. Нет, правильный ответ будет таким: Лось.
Вообще-то много эвенских загадок начинается со слов «неизвестный человек». Это такая универсальная формула.
У неизвестного человека четыре ноги, как только он чего-нибудь поест, так умрет. Между прочим, это комар…
Вот пример чистой метафоры: у серебряного коня длинный хвост. Что это? Игла.
И еще загадка про лошадь. Одна лошадь в болото проваливается. Что это будет? Это будет гребень.
А напоследок загадка-задача. Почему куропатка камешки глотает? Ни за что не угадаете! Она таким вот образом греется!
ЭВЕНКИ, эвэнк (самоназвание), народ в Российской Федерации (29,9 тыс. чел.). Живут от побережья Охотского моря на востоке до Енисея на западе, от Северного Ледовитого океана на севере до Прибайкалья и реки Амур на юге: в Якутии (14,43 тыс. чел.), Эвенкии (3,48 тыс. чел.), Дудинском районе Таймырского АО, Туруханском районе Красноярского края (4,34 тыс. чел.), Иркутской области (1,37 тыс. чел.), Читинской области (1,27 тыс. чел.), Бурятии (1,68 тыс. чел.), Амурской области (1,62 тыс. чел.), Хабаровском крае (3,7 тыс. чел.), Сахалинской области (138 чел.), а также на северо-востоке Китая (20 тыс. чел., отроги хребта Хинган) и в Монголии (около озера Буир-Нур и верховья реки Иро). По данным Переписи населения 2002 года численность эвенков, проживающих на территории России, составляет 35 тысяч человек, по данным переписи 2010г.- 38 тыс. 396 человек.
Местные самоназвания Эвенков: орочен (от реки Оро или от орон - "олень") - забайкальско-амурские Эвенки; илэ ("человек") - катангские и верхнеленские; килэн - Охотское побережье и др. Китайцы называли Эвенков килин, цилин, о-луньчунь (от "орочен"), маньчжуры - орочнун, монголы - хамнеган (смотри Хамниганы), татары и якуты - тонгус; устаревшее русское название - тунгусы.
Говорят на эвенкийском языке тунгусо-маньчжурской группы алтайской семьи. Диалекты делятся на группы: северный - к северу от нижней Тунгуски и нижнего Витима, южный - к югу от нижней Тунгуски и нижнего Витима и восточный - к востоку от Витима и Лены. Распространены также русский (свободно владеют 55,7 % Эвенков, считают родным - 28,3 %), якутский и бурятский языки. Верующие - православные.
Эвенки сложились на основе смешения местного населения Восточной Сибири с тунгусскими племенами, расселявшимися из Прибайкалья и Забайкалья с конца 1-го тысячелетия нашей эры. В результате этого смешения образовались различные хозяйственно-культурные типы Эвенков - "пешие" (охотники), "оленные", орочен (оленеводы) и конные, мурчен (коневоды), известные также в Забайкалье как хамнеган, солон (русское солоны), онгкоры, в среднем Приамурье - как бирарчен (бирары), манягир (манегры), кумарчен (по реке Кумара) и др. Контакты с русскими с 1606, к середине 17 века были обложены ясаком. С 17 века Эвенки вытесняются якутами, русскими и бурятами со среднего Вилюя, Ангары, Бирюсы, верхней Ингоды, нижнего и среднего Баргузина, левобережья Амура, манегры и бирары переселились в Северный Китай. В 19 веке Эвенки появились на нижнем Амуре и Сахалине, часть Эвенков с Енисея ушла на Таз и Обь. В процессе контактов Эвенки были частично ассимилированы русскими, якутами (особенно по Вилюю, Оленёку, Анабару и нижнему Алдану), монголами и бурятами, даурами, маньчжурами и китайцами.
В конце 19 века насчитывали 63 тыс. чел., из них "бродячих" (охотников) - 28,5 тыс. чел., кочевых (конных) - 29,7 тыс. чел.; в Китае в начале 20 века жило 10,5 тыс. Эвенков, Монголии - около 2 тыс. чел. По переписи 1926-27 в СССР насчитывалось 17,5 тыс. Эвенков.
В 1927 были созданы Илимпийский, Байкитский и Тунгусо-Чунский национальные районы, в 1930 объединённые в Эвенкийский национальный округ.
В 1928-29 была создана письменность на основе латинского, в 1937 - русского алфавита. С 1930-х годов на эвенкийском языке ведётся преподавание в школах. В Якутии ведётся радиовещание. Формируется национальная интеллигенция. Её представители занимаются также сбором и публикацией эвенкийского фольклора.
Основное занятие "пеших", или "сидячих", Эвенков - охота на оленя, лося, косулю, кабаргу, медведя и др. Позднее распространилась товарная пушная охота. Охотились с осени по весну, по два-три человека. По тайге ходили на лыжах-голицах (кингнэ, киглэ) или подбитых камусом (суксилла). Оленеводы охотились верхом на оленях.
Оленеводство имело в основном транспортное значение. Оленей использовали при езде верхом и под вьюк, доили. Преобладали небольшие стада, вольный выпас. После окончания зимнего охотничьего сезона несколько семей обычно соединялись и перекочёвывали в удобные для отёла места. Совместный выпас оленей продолжался всё лето. Зимой во время охотничьего сезона олени обычно паслись у стойбищ, где оставались семьи охотников. Перекочёвки проходили каждый раз по новым местам - летом по водоразделам, зимой по рекам; постоянные тропы вели только к торговым пунктам. У некоторых групп были известны нарты различных типов, заимствованные у ненцев и якутов.
"Конные" Эвенки разводили лошадей, верблюдов, овец.
Рыболовство имело подсобное значение, в Прибайкалье, озёрных районах к югу от озера Ессей, на верхнем Вилюе, в южном Забайкалье и на Охотском побережье - также товарное значение. На Охотском побережье и Байкале промышляли также тюленя.
По воде передвигались на плотах (тэму), лодках с двухлопастным веслом - долблёных, иногда с дощатыми бортами (онгочо, утуннгу) или берестяных (дяв); орочены для переправ пользовались лодкой из лосиной кожи на каркасе, сделанном на месте (мурекэ).
Была развита домашняя обработка шкур, бересты (среди женщин); до прихода русских было известно кузнечество, в том числе на заказ. В Забайкалье и Приамурье частично переходили к оседлому земледелию и разведению крупного рогатого скота. Современные Эвенки в основном сохраняют традиционные охоту и оленеводство. С 1930-х годов создавались оленеводческие кооперативы, строились оседлые посёлки, распространялось земледелие (овощи, картофель, на юге - ячмень, овёс). В 1990-е годы Эвенки стали организовываться в родовые общины.
Основа традиционной пищи - мясо (диких животных, у конных Эвенков - конина) и рыба. Летом потребляли оленье молоко, ягоды, дикий чеснок и лук. У русских заимствовали печёный хлеб: к западу от Лены пекли в золе колобки из кислого теста, на востоке - пресные лепёшки. Основной напиток - чай, иногда с оленьим молоком или солью.
Зимние стойбища состояли из 1-2 чумов, летние - до 10, во время праздников и более. Чум (дю) имел конический остов из жердей на каркасе из шестов, покрытый покрышками-нюками из ровдуги или шкур (зимой) и бересты (летом). При перекочёвках каркас оставляли на месте. В центре чума устраивали очаг, над ним - горизонтальную жердь для котла. Местами были также известны полуземлянки, заимствованные у русских срубные жилища, якутская юрта-балаган, в Забайкалье - бурятская юрта, у оседлых бираров Приамурья - четырёхугольное бревенчатое жилище типа фанзы.
Традиционная одежда состоит из ровдужных или суконных натазников (хэрки), ноговиц (арамус, гуруми), распашного кафтана из оленьей шкуры, полы которого связывались на груди завязками; под него надевался нагрудник с завязками сзади. Женский нагрудник (нэлли) украшался бисером, имел прямой нижний край, мужской (хэлми) - углом. Мужчины носили пояс с ножом в ножнах, женщины - с игольницей, трутницей и кисетом. Одежда украшалась полосками козьего и собачьего меха, бахромой, вышивкой конским волосом, металлическими бляшками, бисером. Коневоды Забайкалья носили халат с широким запахом налево. Распространились элементы русской одежды.
Общины Эвенков объединялись летом для совместного выпаса оленей и проведения праздников. Включали несколько родственных семей, насчитывали от 15 до 150 человек. Были развиты формы коллективного распределения, взаимопомощи, гостеприимства и т.п. Например, до 20 века сохранился обычай (нимат), обязывающий охотника отдавать часть добычи сородичам. В конце 19 века преобладала малая семья. Имущество наследовалось по мужской линии. Родители обычно оставались жить с младшим сыном. Брак сопровождался уплатой калыма или отработкой за невесту. Были известны левират, в богатых семьях - многожёнство (до 5 жён). До 17 века было известно до 360 отцовских родов численностью в среднем по 100 человек, управляющихся старейшинами - "князьцами". В терминологии родства сохранялись черты классификационной системы.
Сохранялись культы духов, промысловые и родовые культы, шаманизм. Существовали элементы Медвежьего праздника - обряды, связанные с разделкой туши убитого медведя, поеданием его мяса, захоронением костей. Христианизация Эвенков проводилась с 17 века. В Забайкалье и Приамурье было сильно влияние буддизма.
Фольклор включал песни-импровизации, мифологический и исторический эпос, сказки о животных, исторические и бытовые предания и др. Эпос исполнялся речитативом, часто в исполнении принимали участие слушатели, повторяя отдельные строки за сказителем. Отдельные группы Эвенков имели своих эпических героев (сонинг). Постоянные герои - комические персонажи были также у бытовых рассказов. Из музыкальных инструментов известны варган, охотничий лук и др., из танцев - хоровод (хейро, сэдьо), исполнявшийся под песенную импровизацию. Игры носили характер состязаний в борьбе, стрельбе, беге и др. Были развиты художественная резьба по кости и дереву, обработка металла (мужчины), вышивка бисером, у восточных Эвенков - шёлком, аппликация мехом и тканью, тиснение по бересте (женщины).
С 1930-х годов на эвенкийском языке ведётся преподавание в школах. В Якутии ведётся радиовещание. Формируется национальная интеллигенция. Её представители занимаются также сбором и публикацией эвенкийского фольклора.
Эве́ны - сибирский тунгусо-маньчжурский народ, родственный эвенкам.
Язык
Эвенский язык относится к тунгусо-маньчжурской группе алтайской семьи; имеет более десятка говоров, которые объединяются в три наречия - восточное, среднее и западное. 52,5 % эвенов свободно владеют русским языком, 27,4 % считают его родным. Но абсолютное большинство эвенов перешло на якутский язык.
В религиозных представлениях эвенов существовал культ «хозяев» природы и стихий: тайги, огня, воды и т. д. Особое место занимало поклонение солнцу, которому приносили в жертву оленей.
В эвенском фольклоре большое значение придавали сказкам и былям-преданиям. Причем среди сказок особо выделяются сказки о животных и птицах, близкие по содержанию к сказкам эвенков. Некоторые части сказаний о героях-богатырях, например, речи героев, обычно поются. Среди былин особенно интересны былины о героях-женщинах, побеждающих в состязаниях мужчин.
Общая численность
Общая численность - около 20 тысяч человек. Проживают преимущественно на востоке РФ.
Численность эвенов в России по годам:
Численность по России за 2002 г.
Религия и обычаи эвенов
Эвены были одним из наиболее христианизированных народов Севера, чему способствовала активная миссионерская деятельность. В местах расселения эвенов строились православные церкви и часовни. В 50-е годы XIX в. протоиерей С. Попов издал на эвенском языке тексты молитв, Евангелие и «Тунгусский букварь» на церковной основе. Священник А. И. Аргентов, указывал, что на Колыме «язычники вывелись» уже в начале XIX в. Христианство охватывало практически все стороны жизни эвенов. Рождение, брак, смерть, бытовое поведение, исполнение обрядов и праздников, все регулировалось православной традицией. Характерно, что гижигинские эвены заключали браки с коряками только в том случае, если они принимали православие. Обязательными в убранстве жилища, вне зависимости от его типа, были иконы, которые при перекочевке перевозились на специально предназначенном для этой цели олене. Ещё в 1925 г., на съезде эвенов Ольской волости ими была высказана просьба «дать приходского священника на Олу, а то родится ребёнок, не знаешь как его назвать и крестить некому».
В религиозных представлениях эвенов существовал культ «хозяев» природы и стихий: тайги, огня, воды и т. д. Особое место занимало поклонение солнцу, которому приносили в жертву оленей. Были развиты промысловые культы, духов-хозяев природы, шаманизм. До XVIII-XIX вв. практиковалось воздушное захоронение на деревьях или свайных помостах. После принятия православия, эвены начали хоронить умерших в земле, ставя над могилой кресты. В XVII-XVIII вв. эвены одевали покойника в самое лучшее платье, сообразно времени года, укладывали в деревянную колоду и ставили её на деревья или на столбы. Заколов несколько оленей, их кровью обагряли гроб и деревья. Чум умершего, его утварь и прочее оставляли под деревьями. И. А. Худяков писал, что индигирские ламуты (эвены) хоронили покойников головой на запад, ибо верили, что он «отправится на восток». Томпонские эвены, по материалам В. А. Туголукова, обряжали покойников в одежду, сшитую без узлов - «чтобы облегчить душе освобождение от тела, когда она начнет своё путешествие». Обычай удушения оленей у эвенов, как предполагают ученые, является наиболее древним тунгусским способом умерщвления жертвенных животных при похоронном обряде.
Пища эвенов
Модель питания эвенов определялась видами хозяйственной деятельности, но в основе имела общетунгусские истоки. Это преобладание мясной пищи, причем, несмотря на значительный удельный вес в хозяйстве домашнего оленеводства, в пищу предпочитали использовать мясо диких животных, специфичной является и технология приготовления мяса способом жарения. Спецификой системы питания эвенов является увеличение доли рыбных блюд и их разнообразие, а также региональное распространение молочной пищи. Наряду с привозным чаем употребляли заваренные кипятком цветы, листья и плоды шиповника, засушенные листья иван-чая.
Безоленные эвены на Охотском побережье (самоназв. - мэ-нэ, «оседлые») занимались прибрежным рыболовством, охотой и тюленьим промыслом, разводили ездовых собак.
Прибрежные эвены ловили проходную рыбу лососёвых пород, в среднем течении и верховьях рек - кунжу, гольца, хариуса. Основным орудием лова рыбы была крючковая снасть, сети и невода стали доступны эвенам лишь в 20-х гг. XX в. Рыбу заготавливали впрок вялением юколы, квашением, сушили. Ели также сырую и мороженую рыбу. По воде передвигались на лодках-долблёнках, которые покупали у соседних народов.
Традиционная одежда
Более традиционной является эвенская одежда, соответствующая общетунгусскому костюму. Заимствование отдельных элементов и деталей, фиксируется, прежде всего, в виде промысловой одежды у мужчин, это палеоазиатская одежда «глухого» кроя. Эвенскую женскую одежду охотно использовали палеоазиатские женщины. В качестве материала для изготовления одежды использовались шкуры морских животных. Головным убором был плотно облегающий голову ка-нор, расшитый бисером. Зимой поверх него носили большую меховую шапку. Женщины иногда надевали платок.
Готовцев Егор
М-РК - 17
Проживало 11 657 эвенов, в Магаданской области - 2527, в Камчатской области - 1779 (из них в Корякском автономном округе - 751), в Чукотском автономном округе - 1407, в Хабаровском крае - 1272 .
Численность эвенов в населённых пунктах (2002 г.)
- город Якутск 1213
- город Магадан 310
- город Анадырь 142
- город Билибино 108
- посёлок Усчан 103
Численность эвенов в России по годам:
Id:gray1 value:gray(0.9)
DateFormat = yyyy Period = from:0 till:22500 ScaleMajor = unit:year increment:2500 start:0 gridcolor:gray1 PlotData =
Bar:1926 color:gray1 width:1 from:0 till:2044 width:15 text:2044 textcolor:red fontsize:8px bar:1939 color:gray1 width:1 from:0 till:9675 width:15 text:9675 textcolor:red fontsize:8px bar:1959 color:gray1 width:1 from:0 till:9023 width:15 text:9023 textcolor:red fontsize:8px bar:1970 color:gray1 width:1 from:0 till:11819 width:15 text:11819 textcolor:red fontsize:8px bar:1979 color:gray1 width:1 from:0 till:12215 width:15 text:12215 textcolor:red fontsize:8px bar:1989 color:gray1 width:1 from:0 till:17055 width:15 text:17055 textcolor:red fontsize:8px bar:2002 color:gray1 width:1 from:0 till:19071 width:15 text:19071 textcolor:red fontsize:8px bar:2010 color:gray1 width:1 from:0 till:21830 width:15 text:21830 textcolor:red fontsize:8px
Язык
Эвенский язык относится к тунгусо-маньчжурской группе алтайской семьи; имеет более десятка говоров, которые объединяются в три наречия - восточное, среднее и западное. 52,5 % эвенов свободно владеют русским языком, 27,4 % считают его родным. Но абсолютное большинство эвенов перешло на якутский язык. Расселение тунгусских племён (предков эвенов) из Прибайкалья и Забайкалья по Восточной Сибири началось в 1-м тысячелетии нашей эры. В процессе расселения эвены включили в себя часть юкагиров , впоследствии были подвергнуты частичной ассимиляции якутами . Под влиянием якутского языка сформировалось западное наречие (эвенского языка. С началом контактов с русскими в 17 веке эвены испытали их сильное влияние. С 20-х годов XX века большинство эвенов переходит к оседлости, массовому билингвизму .
До 1932 года эвенский язык не имел письменности. Отдельные эвенские тексты записывались исследователями на русском алфавите (например, ламутско-русский словарь 1925 года). Алфавит на латинской основе для эвенского языка был утверждён в 1932 году на I Всероссийской конференции по развитию языков и письменностей народов Севера. В 1936 была создана письменность на основе русского алфавита. В 1932-1934 были разработаны школьные программы и учебники для преподавания эвенского языка.
В 1990-е годы стала проводиться активная политика, направленная на возрождение языка и культуры эвенов. На эвенском языке ведутся радиопередачи, издаются полосы газет, оригинальная и переводная литература. Ведётся преподавание эвенского языка в школах, педучилищах, ВУЗах. Преподавание национальных языков в школах ведется на языке титульной национальности, обучение в интернатах ведет к утрате родного языка, в том числе и на бытовом уровне, распространение якутского и русского языков в качестве языков межнационального общения, все эти факторы влияют на функциональность эвенского языка в их культуре.
Религия и обычаи эвенов
Эвены были одним из наиболее христианизированных народов Севера, чему способствовала активная миссионерская деятельность. В местах расселения эвенов строились православные церкви и часовни. В 50-е годы ХIХ в. протоиерей С. Попов издал на эвенском языке тексты молитв, Евангелие и «Тунгусский букварь» на церковной основе. Священник А. И. Аргентов , указывал, что на Колыме «язычники вывелись» уже в начале ХIХ в. Христианство охватывало практически все стороны жизни эвенов. Рождение, брак, смерть, бытовое поведение, исполнение обрядов и праздников, все регулировалось православной традицией. Характерно, что гижигинские эвены заключали браки с коряками только в том случае, если они принимали православие. Обязательными в убранстве жилища, вне зависимости от его типа, были иконы, которые при перекочевке перевозились на специально предназначенном для этой цели олене. Ещё в 1925 г., на съезде эвенов Ольской волости ими была высказана просьба «дать приходского священника на Олу, а то родится ребёнок, не знаешь как его назвать и крестить некому».
В религиозных представлениях эвенов существовал культ «хозяев» природы и стихий: тайги, огня, воды и т. д. Особое место занимало поклонение солнцу, которому приносили в жертву оленей. Были развиты промысловые культы, духов-хозяев природы, шаманизм. До XVIII-XIX вв. практиковалось воздушное захоронение на деревьях или свайных помостах. После принятия православия, эвены начали хоронить умерших в земле, ставя над могилой кресты. В XVII-XVIII вв. эвены одевали покойника в самое лучшее платье, сообразно времени года, укладывали в деревянную колоду и ставили её на деревья или на столбы. Заколов несколько оленей, их кровью обагряли гроб и деревья. Чум умершего, его утварь и прочее оставляли под деревьями. И. А. Худяков писал, что индигирские ламуты (эвены) хоронили покойников головой на запад, ибо верили, что он «отправится на восток». Томпонские эвены, по материалам В. А. Туголукова, обряжали покойников в одежду, сшитую без узлов - «чтобы облегчить душе освобождение от тела, когда она начнет своё путешествие». Обычай удушения оленей у эвенов, как предполагают ученые, является наиболее древним тунгусским способом умерщвления жертвенных животных при похоронном обряде.
В эвенском фольклоре большое значение придавали сказкам и былям-преданиям. Причем среди сказок особо выделяются сказки о животных и птицах, близкие по содержанию к сказкам эвенков. Некоторые части сказаний о героях-богатырях, например, речи героев, обычно поются. Среди былин особенно интересны былины о героях-женщинах, побеждающих в состязаниях мужчин. Вообще следует отметить, что при исполнении произведений эпического характера широко использовалась песенная передача былины и для каждого героя существовала своя, особая мелодия.
В традиционном народном искусстве эвенов значительное место занимал хороводный танец «hээдьэ», имеющий религиозно-обрядовый характер. Такие коллективные танцы проводились весной и летом при ежегодных традиционных встречах. Они вселяли небольшим этногруппам эвенов чувство единения, коллективного разума, уверенность в преодолении невзгод, веру в добро. Был распространен культ солнца, которому в жертву приносили оленей. поводом для жертвоприношения обычно была болезнь кого-либо из членов общины. Жертвоприношение совершалось всеми общинниками, мясо съедалось, шкура вешалась на шест. Оленя для жертвоприношения указывал шаман или выбирали с помощью гадания.
Известны эвенские писатели и поэты (Н. С. Тарабукин , А. А. Черканов и др.), писавшие на родном языке. Возрождаются традиционные праздники эвенов (Эвинэк, Уркачак, Праздник оленевода и др.).
Хозяйство
В хозяйственной деятельности эвенов сочетались кочевое оленеводство, охота на мясного и пушного зверя, рыболовство. Интегративные процессы лежали и в основе формирования эвенской культуры, оценка которой соответствует общесибирской закономерности. У народов, в большей степени сохранивших традиционное хозяйство, особенно оленеводство, больше сохраняется национальная культура и, как правило, родной язык. Потребностями оленеводства определялся образ жизни и атрибутика эвенской культуры. Исторически, хозяйство эвенов формировалось в виде комплексной экономики, сочетавшей занятия таежным промыслами, рыболовством и оленеводством. У эвенов Охотского побережья фиксируется три зональные группы хозяйств: горно-таежная, с приморской территорией практически не связанная (оленеводческая), промежуточная, к которой относились около 70 % эвенских хозяйств (оленеводческо-промысловая) и приморская, состоящая из эвенских хозяйств утративших оленей (промысловая). Хозяйственный цикл эвенов делился на шесть периодов, четыре из которых соответствовали основным временам года и два дополнительных, предвесенний и предзимний, имевших важное значение для оленеводческого хозяйства. Каждый из этих периодов определял приоритеты и сочетание видов хозяйственной деятельности, способов кочевания, организации поселений и т. п. Счет месяцев велся по месяцам, с использованием двух видов календарей. Один, более традиционный, «по частям тела». У охотских эвенов год начинался с сентября, который назывался месяцем «подымающейся тыльной поверхности кисти руки» (левой) и заканчивался августом, месяцем «подымающейся кисти руки, сложенной в кулак» (правой). Другой календарь был собственно православный и изготавливался он в виде деревянной дощечки, на которой метками обозначались дни, месяцы, сезоны года и церковные праздники, в него вносились и семейные даты.
По территории расселения значительно варьировал транспорт, особенно олений. Для эвенов на Охотском побережье, вьючно-верховое оленеводство сибирского типа. В местах распространения упряжного оленьего транспорта, он, как правило, сосуществовал с традиционным для тунгусов вьючно-верховым оленеводством.
Как и хозяйство, материальная культура эвенов сочетает в себе элементы различного происхождения. При наличии мобильных кочевых стойбищ, эвены-скотоводы устраивали летние скотоводческие стоянки дьугадьак. Разнообразными были и жилища - тунгусский чум с берестяным или ровдужным покрытием. Заимствованные типы жилища, обычно в деталях, адаптировались в связи с эвенской традицией: ориентировка входа жилища в пространстве зимой на юг, летом на северо-запад, отсутствие, в отличие от палеоазиатов, в жилище пологов, устройство очага, социализация пространства жилища и т. п. Во время зимних кочевок охотились на пушного и мясного зверя. В старину на волка не охотились, так как он считался запретным животным.
У эвенов бытовали два типа жилищ: эвено-эвенкийский чум и чукотско-корякская яранга. Одежда этого народа по составу костюма и покрою была подобна эвенкийской. Вышивка располагалась по швам и краям одежды, чтобы «мешать» проникновению злых духов в одежду. Орнамент в одежде (у тунгусоязычных наблюдается преобладание в орнаменте геометрических узоров) обладал определенной сакральной силой, внушающей владельцу данной вещи чувство уверенности и неуязвимости, силу и мужество.
В XVII-XVIII вв. эвены продолжали жить в условиях патриархально-родовых отношений. Они разделялись на экзогамные патрилинейные роды, которые часто были рассеяны на большом пространстве. Поэтому эти роды дробились, и поэтому части их дополнительно к родовому названию получали ещё и порядковые номера. Уже по данным XVII в. можно констатировать у них далеко зашедшее разложение кровного рода и имущественную дифференциацию. В её основе, как у любого кочевого скотоводческого народа, лежало владение оленями. Существовал обычай «нимат», коллективного распределения продуктов охоты и рыболовства. Так, охотник по возвращении с мясной охоты должен был отдавать свою добычу одному из соседей по стойбищу, который распределял её между всеми семьями, оставляя охотнику лишь незначительную часть туши и шкуру. Особенно строго нимат соблюдался в случае добычи медведя, который у эвенов также считался священным животным.
В XVII в. семья эвенов была патриархальной. Тем не менее в отношениях отмечалось независимое положение женщин в семье. Сыновья до раздела с отцом были в полной зависимости от него.
Свадебная обрядность у эвенов в основном схожа с эвенкийской. За невесту уплачивали калым - тори. Его стоимость превосходила приданое в два-три раза. После уплаты калыма родители и другие родственники невесты привозили её с приданым к родителям жениха. Невеста три раза объезжала по солнцу вокруг чума, а затем родители вручали её жениху. После этого обряда невеста входила в чум, где уже был подвешен новый полог для молодых. Она вынимала свой котел и варила мясо убитого оленя. Приданое развешивали вне чума на обозрение.
При рождении ребёнка ему выделяли в стаде определенное количество оленей. Выходя замуж, девушка получала в приданое стадо, образовавшееся от размножения этих оленей.
Традиционная одежда
Более традиционной является эвенская одежда, соответствующая общетунгусскому костюму. Заимствование отдельных элементов и деталей фиксируется, прежде всего, в виде промысловой одежды у мужчин, это палеоазиатская одежда «глухого» кроя. Эвенскую женскую одежду, вероятно, в связи с её эстетической ценностью (она богато декорирована) охотно использовали палеоазиатские женщины. В качестве материала для изготовления одежды использовались шкуры морских животных. Головным убором был плотно облегающий голову ка-нор, расшитый бисером. Зимой поверх него носили большую меховую шапку. Женщины иногда надевали платок.
Пища
Модель питания эвенов определялась видами хозяйственной деятельности, но в основе имела общетунгусские истоки. Это преобладание мясной пищи, причем, несмотря на значительный удельный вес в хозяйстве домашнего оленеводства, в пищу предпочитали использовать мясо диких животных, специфичной является и технология приготовления мяса способом жарения. Спецификой системы питания эвенов является увеличение доли рыбных блюд и их разнообразие, а также региональное распространение молочной пищи. Наряду с привозным чаем употребляли заваренные кипятком цветы, листья и плоды шиповника, засушенные листья иван-чая.
Безоленные эвены на Охотском побережье (самоназв. - мэ-нэ, «оседлые») занимались прибрежным рыболовством, охотой и тюленьим промыслом, разводили ездовых собак.
Прибрежные эвены ловили проходную рыбу лососёвых пород, в среднем течении и верховьях рек - кунжу, гольца, хариуса. Основным орудием лова рыбы была крючковая снасть, сети и невода стали доступны эвенам лишь в 20-х гг. ХХ в. Рыбу заготавливали впрок вялением юколы, квашением, сушили. Ели также сырую и мороженую рыбу. По воде передвигались на лодках-долблёнках, которые покупали у соседних народов.
Социальная организация
Общетунгусские черты в организации эвенского общества представлены его родовой организацией. В ХVIII в. у эвенов формируются так называемые административные роды, в состав которых входят не только кровные родственники, но и соседи по территории проживания. Эти объединения выступают в качестве субъектов экономического права в сфере организации хозяйственной жизни, уплаты ясака и т. п. Традиционные родовые связи реализуются через нормы экзогамии, институты родовой взаимопомощи, по перераспределению мясной добычи между всеми членами стойбища (обычай «нимат»), что обеспечивало патронат над всеми сородичами, систему родовых культов. Внутренняя структура эвенского общества базировалась на половозрастной стратификации, которая и определяла социальные роли каждого человека. В эвенском обществе отмечается особая мягкость в отношении к детям, они «глаза» матери, «душа» отца. Их не принято было наказывать, гость вошедший в жилище, здоровался за руку даже с маленькими детьми, если они уже умели ходить. Имянаречение проводили, когда ребёнок начинал «лепетать», угадыванием имени родственника, воплотившегося в нём. Эти имена, в детском возрасте, не членами семьи не применялись. В 3-5-и летнем возрасте детей крестили и православное имя становилось официальным, а традиционное использовалось в домашнем обиходе. Социализация детей происходила через игры, имитирующие основные виды взрослой деятельности в соответствии с половой принадлежностью. До 7-8 лет дети были связаны с домом, мальчиков после этого начинали брать на ближнюю охоту или на выпас оленей, с 14-15 лет мальчики могли охотиться самостоятельно.
Брачный возраст устанавливался в 16-17 лет, были возможны и ранние браки. Воспитание детей, в случае отсутствия родителей, возлагалось на сородичей, был распространен обычай авункулата. При заключении брака обязательно выплачивался калым, обычно оленями. Основным типом семьи эвенов была малая с четкими сферами разделения труда, но паритетными ролями супругов в принятии общесемейных решений. Для эвенского общества характерен высокий статус женщины в общественной жизни, в то время как в экономической и имущественной сферах, в условиях патриархальных отношений и начал социальной дифференциации, главенствующее положение занимает мужчина. Большую роль в общественной жизни эвенов играли люди старшего поколения, знатоки и хранители традиции. Неформальной была роль старейшины рода, локальной группы, организатора хозяйственной и общественной жизни.
Шаманство эвенов
По представлениям эвенов, в процессе совершения ритуала шаман или шаманка поднимаются из среднего мира (он назван по-якутски Орто-Дойду) вверх, к божеству Айыы, или вниз, в мир злых духов, с целью извлечения оттуда души заболевшего человека. Уникальным свидетельством для шаманской практики является описание своеобразного обмена - возвращения злого духа, вызвавшего болезнь, в нижний мир и возвращения души заболевшего человека в мир живых людей.
Яркой особенностью ритуальных текстов являются слова-подражания крику различных птиц, а также возгласы, не имеющие непосредственного значения: хэруллу, хэруллу, хэруллу, дергэл-дергэл-дергэл (ср., впрочем, монг. dergel sara «полная луна ») и т. п. Вероятнее всего, такие возгласы либо воспроизводят текст на языке, который не был понятен при заимствовании ритуала, либо, скорее всего, служат имитацией значимых словесных элементов обрядового текста, что наряду с использованием иноязычных элементов характерно для шаманских текстов всех народов Крайнего Северо-Востока.
Напишите отзыв о статье "Эвены"
Примечания
Ссылки
- Галерея
Литература
- Туголуков В. А. / Под ред. С. А. Арутюнов . - М .: Наука , 1985.
- Эвены // Сибирь. Атлас Азиатской России . - М .: Топ-книга, Феория, Дизайн. Информация. Картография , 2007. - 664 с. - ISBN 5-287-00413-3 .
- Эвены // Народы России. Атлас культур и религий. - М .: Дизайн. Информация. Картография , 2010. - 320 с. - ISBN 978-5-287-00718-8 .
- // / Совет администрации Красноярского края. Управление общественных связей; гл. ред. Р. Г. Рафиков ; редкол.: В. П. Кривоногов , Р. Д. Цокаев. - 2-е изд., перераб. и доп. - Красноярск: Платина (PLATINA), 2008. - 224 с. - ISBN 978-5-98624-092-3 .
|
||||||||||||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Эвены
В Дрисском лагере предположено остановиться; но неожиданно Паулучи, метящий в главнокомандующие, своей энергией действует на Александра, и весь план Пфуля бросается, и все дело поручается Барклаю, Но так как Барклай не внушает доверия, власть его ограничивают.Армии раздроблены, нет единства начальства, Барклай не популярен; но из этой путаницы, раздробления и непопулярности немца главнокомандующего, с одной стороны, вытекает нерешительность и избежание сражения (от которого нельзя бы было удержаться, ежели бы армии были вместе и не Барклай был бы начальником), с другой стороны, – все большее и большее негодование против немцев и возбуждение патриотического духа.
Наконец государь уезжает из армии, и как единственный и удобнейший предлог для его отъезда избирается мысль, что ему надо воодушевить народ в столицах для возбуждения народной войны. И эта поездка государя и Москву утрояет силы русского войска.
Государь отъезжает из армии для того, чтобы не стеснять единство власти главнокомандующего, и надеется, что будут приняты более решительные меры; но положение начальства армий еще более путается и ослабевает. Бенигсен, великий князь и рой генерал адъютантов остаются при армии с тем, чтобы следить за действиями главнокомандующего и возбуждать его к энергии, и Барклай, еще менее чувствуя себя свободным под глазами всех этих глаз государевых, делается еще осторожнее для решительных действий и избегает сражений.
Барклай стоит за осторожность. Цесаревич намекает на измену и требует генерального сражения. Любомирский, Браницкий, Влоцкий и тому подобные так раздувают весь этот шум, что Барклай, под предлогом доставления бумаг государю, отсылает поляков генерал адъютантов в Петербург и входит в открытую борьбу с Бенигсеном и великим князем.
В Смоленске, наконец, как ни не желал того Багратион, соединяются армии.
Багратион в карете подъезжает к дому, занимаемому Барклаем. Барклай надевает шарф, выходит навстречу v рапортует старшему чином Багратиону. Багратион, в борьбе великодушия, несмотря на старшинство чина, подчиняется Барклаю; но, подчинившись, еще меньше соглашается с ним. Багратион лично, по приказанию государя, доносит ему. Он пишет Аракчееву: «Воля государя моего, я никак вместе с министром (Барклаем) не могу. Ради бога, пошлите меня куда нибудь хотя полком командовать, а здесь быть не могу; и вся главная квартира немцами наполнена, так что русскому жить невозможно, и толку никакого нет. Я думал, истинно служу государю и отечеству, а на поверку выходит, что я служу Барклаю. Признаюсь, не хочу». Рой Браницких, Винцингероде и тому подобных еще больше отравляет сношения главнокомандующих, и выходит еще меньше единства. Сбираются атаковать французов перед Смоленском. Посылается генерал для осмотра позиции. Генерал этот, ненавидя Барклая, едет к приятелю, корпусному командиру, и, просидев у него день, возвращается к Барклаю и осуждает по всем пунктам будущее поле сражения, которого он не видал.
Пока происходят споры и интриги о будущем поле сражения, пока мы отыскиваем французов, ошибившись в их месте нахождения, французы натыкаются на дивизию Неверовского и подходят к самым стенам Смоленска.
Надо принять неожиданное сражение в Смоленске, чтобы спасти свои сообщения. Сражение дается. Убиваются тысячи с той и с другой стороны.
Смоленск оставляется вопреки воле государя и всего народа. Но Смоленск сожжен самими жителями, обманутыми своим губернатором, и разоренные жители, показывая пример другим русским, едут в Москву, думая только о своих потерях и разжигая ненависть к врагу. Наполеон идет дальше, мы отступаем, и достигается то самое, что должно было победить Наполеона.
На другой день после отъезда сына князь Николай Андреич позвал к себе княжну Марью.
– Ну что, довольна теперь? – сказал он ей, – поссорила с сыном! Довольна? Тебе только и нужно было! Довольна?.. Мне это больно, больно. Я стар и слаб, и тебе этого хотелось. Ну радуйся, радуйся… – И после этого княжна Марья в продолжение недели не видала своего отца. Он был болен и не выходил из кабинета.
К удивлению своему, княжна Марья заметила, что за это время болезни старый князь так же не допускал к себе и m lle Bourienne. Один Тихон ходил за ним.
Через неделю князь вышел и начал опять прежнюю жизнь, с особенной деятельностью занимаясь постройками и садами и прекратив все прежние отношения с m lle Bourienne. Вид его и холодный тон с княжной Марьей как будто говорил ей: «Вот видишь, ты выдумала на меня налгала князю Андрею про отношения мои с этой француженкой и поссорила меня с ним; а ты видишь, что мне не нужны ни ты, ни француженка».
Одну половину дня княжна Марья проводила у Николушки, следя за его уроками, сама давала ему уроки русского языка и музыки, и разговаривая с Десалем; другую часть дня она проводила в своей половине с книгами, старухой няней и с божьими людьми, которые иногда с заднего крыльца приходили к ней.
О войне княжна Марья думала так, как думают о войне женщины. Она боялась за брата, который был там, ужасалась, не понимая ее, перед людской жестокостью, заставлявшей их убивать друг друга; но не понимала значения этой войны, казавшейся ей такою же, как и все прежние войны. Она не понимала значения этой войны, несмотря на то, что Десаль, ее постоянный собеседник, страстно интересовавшийся ходом войны, старался ей растолковать свои соображения, и несмотря на то, что приходившие к ней божьи люди все по своему с ужасом говорили о народных слухах про нашествие антихриста, и несмотря на то, что Жюли, теперь княгиня Друбецкая, опять вступившая с ней в переписку, писала ей из Москвы патриотические письма.
«Я вам пишу по русски, мой добрый друг, – писала Жюли, – потому что я имею ненависть ко всем французам, равно и к языку их, который я не могу слышать говорить… Мы в Москве все восторжены через энтузиазм к нашему обожаемому императору.
Бедный муж мой переносит труды и голод в жидовских корчмах; но новости, которые я имею, еще более воодушевляют меня.
Вы слышали, верно, о героическом подвиге Раевского, обнявшего двух сыновей и сказавшего: «Погибну с ними, но не поколеблемся!И действительно, хотя неприятель был вдвое сильнее нас, мы не колебнулись. Мы проводим время, как можем; но на войне, как на войне. Княжна Алина и Sophie сидят со мною целые дни, и мы, несчастные вдовы живых мужей, за корпией делаем прекрасные разговоры; только вас, мой друг, недостает… и т. д.
Преимущественно не понимала княжна Марья всего значения этой войны потому, что старый князь никогда не говорил про нее, не признавал ее и смеялся за обедом над Десалем, говорившим об этой войне. Тон князя был так спокоен и уверен, что княжна Марья, не рассуждая, верила ему.
Весь июль месяц старый князь был чрезвычайно деятелен и даже оживлен. Он заложил еще новый сад и новый корпус, строение для дворовых. Одно, что беспокоило княжну Марью, было то, что он мало спал и, изменив свою привычку спать в кабинете, каждый день менял место своих ночлегов. То он приказывал разбить свою походную кровать в галерее, то он оставался на диване или в вольтеровском кресле в гостиной и дремал не раздеваясь, между тем как не m lle Bourienne, a мальчик Петруша читал ему; то он ночевал в столовой.
Первого августа было получено второе письмо от кня зя Андрея. В первом письме, полученном вскоре после его отъезда, князь Андрей просил с покорностью прощения у своего отца за то, что он позволил себе сказать ему, и просил его возвратить ему свою милость. На это письмо старый князь отвечал ласковым письмом и после этого письма отдалил от себя француженку. Второе письмо князя Андрея, писанное из под Витебска, после того как французы заняли его, состояло из краткого описания всей кампании с планом, нарисованным в письме, и из соображений о дальнейшем ходе кампании. В письме этом князь Андрей представлял отцу неудобства его положения вблизи от театра войны, на самой линии движения войск, и советовал ехать в Москву.
За обедом в этот день на слова Десаля, говорившего о том, что, как слышно, французы уже вступили в Витебск, старый князь вспомнил о письме князя Андрея.
– Получил от князя Андрея нынче, – сказал он княжне Марье, – не читала?
– Нет, mon pere, [батюшка] – испуганно отвечала княжна. Она не могла читать письма, про получение которого она даже и не слышала.
– Он пишет про войну про эту, – сказал князь с той сделавшейся ему привычной, презрительной улыбкой, с которой он говорил всегда про настоящую войну.
– Должно быть, очень интересно, – сказал Десаль. – Князь в состоянии знать…
– Ах, очень интересно! – сказала m llе Bourienne.
– Подите принесите мне, – обратился старый князь к m llе Bourienne. – Вы знаете, на маленьком столе под пресс папье.
M lle Bourienne радостно вскочила.
– Ах нет, – нахмурившись, крикнул он. – Поди ты, Михаил Иваныч.
Михаил Иваныч встал и пошел в кабинет. Но только что он вышел, старый князь, беспокойно оглядывавшийся, бросил салфетку и пошел сам.
– Ничего то не умеют, все перепутают.
Пока он ходил, княжна Марья, Десаль, m lle Bourienne и даже Николушка молча переглядывались. Старый князь вернулся поспешным шагом, сопутствуемый Михаилом Иванычем, с письмом и планом, которые он, не давая никому читать во время обеда, положил подле себя.
Перейдя в гостиную, он передал письмо княжне Марье и, разложив пред собой план новой постройки, на который он устремил глаза, приказал ей читать вслух. Прочтя письмо, княжна Марья вопросительно взглянула на отца.
Он смотрел на план, очевидно, погруженный в свои мысли.
– Что вы об этом думаете, князь? – позволил себе Десаль обратиться с вопросом.
– Я! я!.. – как бы неприятно пробуждаясь, сказал князь, не спуская глаз с плана постройки.
– Весьма может быть, что театр войны так приблизится к нам…
– Ха ха ха! Театр войны! – сказал князь. – Я говорил и говорю, что театр войны есть Польша, и дальше Немана никогда не проникнет неприятель.
Десаль с удивлением посмотрел на князя, говорившего о Немане, когда неприятель был уже у Днепра; но княжна Марья, забывшая географическое положение Немана, думала, что то, что ее отец говорит, правда.
– При ростепели снегов потонут в болотах Польши. Они только могут не видеть, – проговорил князь, видимо, думая о кампании 1807 го года, бывшей, как казалось, так недавно. – Бенигсен должен был раньше вступить в Пруссию, дело приняло бы другой оборот…
– Но, князь, – робко сказал Десаль, – в письме говорится о Витебске…
– А, в письме, да… – недовольно проговорил князь, – да… да… – Лицо его приняло вдруг мрачное выражение. Он помолчал. – Да, он пишет, французы разбиты, при какой это реке?
Десаль опустил глаза.
– Князь ничего про это не пишет, – тихо сказал он.
– А разве не пишет? Ну, я сам не выдумал же. – Все долго молчали.
– Да… да… Ну, Михайла Иваныч, – вдруг сказал он, приподняв голову и указывая на план постройки, – расскажи, как ты это хочешь переделать…
Михаил Иваныч подошел к плану, и князь, поговорив с ним о плане новой постройки, сердито взглянув на княжну Марью и Десаля, ушел к себе.
Княжна Марья видела смущенный и удивленный взгляд Десаля, устремленный на ее отца, заметила его молчание и была поражена тем, что отец забыл письмо сына на столе в гостиной; но она боялась не только говорить и расспрашивать Десаля о причине его смущения и молчания, но боялась и думать об этом.
Ввечеру Михаил Иваныч, присланный от князя, пришел к княжне Марье за письмом князя Андрея, которое забыто было в гостиной. Княжна Марья подала письмо. Хотя ей это и неприятно было, она позволила себе спросить у Михаила Иваныча, что делает ее отец.
– Всё хлопочут, – с почтительно насмешливой улыбкой, которая заставила побледнеть княжну Марью, сказал Михаил Иваныч. – Очень беспокоятся насчет нового корпуса. Читали немножко, а теперь, – понизив голос, сказал Михаил Иваныч, – у бюра, должно, завещанием занялись. (В последнее время одно из любимых занятий князя было занятие над бумагами, которые должны были остаться после его смерти и которые он называл завещанием.)
– А Алпатыча посылают в Смоленск? – спросила княжна Марья.
– Как же с, уж он давно ждет.
Когда Михаил Иваныч вернулся с письмом в кабинет, князь в очках, с абажуром на глазах и на свече, сидел у открытого бюро, с бумагами в далеко отставленной руке, и в несколько торжественной позе читал свои бумаги (ремарки, как он называл), которые должны были быть доставлены государю после его смерти.
Когда Михаил Иваныч вошел, у него в глазах стояли слезы воспоминания о том времени, когда он писал то, что читал теперь. Он взял из рук Михаила Иваныча письмо, положил в карман, уложил бумаги и позвал уже давно дожидавшегося Алпатыча.
На листочке бумаги у него было записано то, что нужно было в Смоленске, и он, ходя по комнате мимо дожидавшегося у двери Алпатыча, стал отдавать приказания.
– Первое, бумаги почтовой, слышишь, восемь дестей, вот по образцу; золотообрезной… образчик, чтобы непременно по нем была; лаку, сургучу – по записке Михаила Иваныча.
Он походил по комнате и заглянул в памятную записку.
– Потом губернатору лично письмо отдать о записи.
Потом были нужны задвижки к дверям новой постройки, непременно такого фасона, которые выдумал сам князь. Потом ящик переплетный надо было заказать для укладки завещания.
Отдача приказаний Алпатычу продолжалась более двух часов. Князь все не отпускал его. Он сел, задумался и, закрыв глаза, задремал. Алпатыч пошевелился.
– Ну, ступай, ступай; ежели что нужно, я пришлю.
Алпатыч вышел. Князь подошел опять к бюро, заглянув в него, потрогал рукою свои бумаги, опять запер и сел к столу писать письмо губернатору.
Уже было поздно, когда он встал, запечатав письмо. Ему хотелось спать, но он знал, что не заснет и что самые дурные мысли приходят ему в постели. Он кликнул Тихона и пошел с ним по комнатам, чтобы сказать ему, где стлать постель на нынешнюю ночь. Он ходил, примеривая каждый уголок.
Везде ему казалось нехорошо, но хуже всего был привычный диван в кабинете. Диван этот был страшен ему, вероятно по тяжелым мыслям, которые он передумал, лежа на нем. Нигде не было хорошо, но все таки лучше всех был уголок в диванной за фортепиано: он никогда еще не спал тут.
Тихон принес с официантом постель и стал уставлять.
– Не так, не так! – закричал князь и сам подвинул на четверть подальше от угла, и потом опять поближе.
«Ну, наконец все переделал, теперь отдохну», – подумал князь и предоставил Тихону раздевать себя.
Досадливо морщась от усилий, которые нужно было делать, чтобы снять кафтан и панталоны, князь разделся, тяжело опустился на кровать и как будто задумался, презрительно глядя на свои желтые, иссохшие ноги. Он не задумался, а он медлил перед предстоявшим ему трудом поднять эти ноги и передвинуться на кровати. «Ох, как тяжело! Ох, хоть бы поскорее, поскорее кончились эти труды, и вы бы отпустили меня! – думал он. Он сделал, поджав губы, в двадцатый раз это усилие и лег. Но едва он лег, как вдруг вся постель равномерно заходила под ним вперед и назад, как будто тяжело дыша и толкаясь. Это бывало с ним почти каждую ночь. Он открыл закрывшиеся было глаза.
– Нет спокоя, проклятые! – проворчал он с гневом на кого то. «Да, да, еще что то важное было, очень что то важное я приберег себе на ночь в постели. Задвижки? Нет, про это сказал. Нет, что то такое, что то в гостиной было. Княжна Марья что то врала. Десаль что то – дурак этот – говорил. В кармане что то – не вспомню».
– Тишка! Об чем за обедом говорили?
– Об князе, Михайле…
– Молчи, молчи. – Князь захлопал рукой по столу. – Да! Знаю, письмо князя Андрея. Княжна Марья читала. Десаль что то про Витебск говорил. Теперь прочту.
Он велел достать письмо из кармана и придвинуть к кровати столик с лимонадом и витушкой – восковой свечкой и, надев очки, стал читать. Тут только в тишине ночи, при слабом свете из под зеленого колпака, он, прочтя письмо, в первый раз на мгновение понял его значение.
«Французы в Витебске, через четыре перехода они могут быть у Смоленска; может, они уже там».
– Тишка! – Тихон вскочил. – Нет, не надо, не надо! – прокричал он.
Он спрятал письмо под подсвечник и закрыл глаза. И ему представился Дунай, светлый полдень, камыши, русский лагерь, и он входит, он, молодой генерал, без одной морщины на лице, бодрый, веселый, румяный, в расписной шатер Потемкина, и жгучее чувство зависти к любимцу, столь же сильное, как и тогда, волнует его. И он вспоминает все те слова, которые сказаны были тогда при первом Свидании с Потемкиным. И ему представляется с желтизною в жирном лице невысокая, толстая женщина – матушка императрица, ее улыбки, слова, когда она в первый раз, обласкав, приняла его, и вспоминается ее же лицо на катафалке и то столкновение с Зубовым, которое было тогда при ее гробе за право подходить к ее руке.
«Ах, скорее, скорее вернуться к тому времени, и чтобы теперешнее все кончилось поскорее, поскорее, чтобы оставили они меня в покое!»
Лысые Горы, именье князя Николая Андреича Болконского, находились в шестидесяти верстах от Смоленска, позади его, и в трех верстах от Московской дороги.
В тот же вечер, как князь отдавал приказания Алпатычу, Десаль, потребовав у княжны Марьи свидания, сообщил ей, что так как князь не совсем здоров и не принимает никаких мер для своей безопасности, а по письму князя Андрея видно, что пребывание в Лысых Горах небезопасно, то он почтительно советует ей самой написать с Алпатычем письмо к начальнику губернии в Смоленск с просьбой уведомить ее о положении дел и о мере опасности, которой подвергаются Лысые Горы. Десаль написал для княжны Марьи письмо к губернатору, которое она подписала, и письмо это было отдано Алпатычу с приказанием подать его губернатору и, в случае опасности, возвратиться как можно скорее.
Получив все приказания, Алпатыч, провожаемый домашними, в белой пуховой шляпе (княжеский подарок), с палкой, так же как князь, вышел садиться в кожаную кибиточку, заложенную тройкой сытых саврасых.
Колокольчик был подвязан, и бубенчики заложены бумажками. Князь никому не позволял в Лысых Горах ездить с колокольчиком. Но Алпатыч любил колокольчики и бубенчики в дальней дороге. Придворные Алпатыча, земский, конторщик, кухарка – черная, белая, две старухи, мальчик казачок, кучера и разные дворовые провожали его.
Дочь укладывала за спину и под него ситцевые пуховые подушки. Свояченица старушка тайком сунула узелок. Один из кучеров подсадил его под руку.
– Ну, ну, бабьи сборы! Бабы, бабы! – пыхтя, проговорил скороговоркой Алпатыч точно так, как говорил князь, и сел в кибиточку. Отдав последние приказания о работах земскому и в этом уж не подражая князю, Алпатыч снял с лысой головы шляпу и перекрестился троекратно.
– Вы, ежели что… вы вернитесь, Яков Алпатыч; ради Христа, нас пожалей, – прокричала ему жена, намекавшая на слухи о войне и неприятеле.
– Бабы, бабы, бабьи сборы, – проговорил Алпатыч про себя и поехал, оглядывая вокруг себя поля, где с пожелтевшей рожью, где с густым, еще зеленым овсом, где еще черные, которые только начинали двоить. Алпатыч ехал, любуясь на редкостный урожай ярового в нынешнем году, приглядываясь к полоскам ржаных пелей, на которых кое где начинали зажинать, и делал свои хозяйственные соображения о посеве и уборке и о том, не забыто ли какое княжеское приказание.
Два раза покормив дорогой, к вечеру 4 го августа Алпатыч приехал в город.
По дороге Алпатыч встречал и обгонял обозы и войска. Подъезжая к Смоленску, он слышал дальние выстрелы, но звуки эти не поразили его. Сильнее всего поразило его то, что, приближаясь к Смоленску, он видел прекрасное поле овса, которое какие то солдаты косили, очевидно, на корм и по которому стояли лагерем; это обстоятельство поразило Алпатыча, но он скоро забыл его, думая о своем деле.
Все интересы жизни Алпатыча уже более тридцати лет были ограничены одной волей князя, и он никогда не выходил из этого круга. Все, что не касалось до исполнения приказаний князя, не только не интересовало его, но не существовало для Алпатыча.
Алпатыч, приехав вечером 4 го августа в Смоленск, остановился за Днепром, в Гаченском предместье, на постоялом дворе, у дворника Ферапонтова, у которого он уже тридцать лет имел привычку останавливаться. Ферапонтов двенадцать лет тому назад, с легкой руки Алпатыча, купив рощу у князя, начал торговать и теперь имел дом, постоялый двор и мучную лавку в губернии. Ферапонтов был толстый, черный, красный сорокалетний мужик, с толстыми губами, с толстой шишкой носом, такими же шишками над черными, нахмуренными бровями и толстым брюхом.
Ферапонтов, в жилете, в ситцевой рубахе, стоял у лавки, выходившей на улицу. Увидав Алпатыча, он подошел к нему.
– Добро пожаловать, Яков Алпатыч. Народ из города, а ты в город, – сказал хозяин.
– Что ж так, из города? – сказал Алпатыч.
– И я говорю, – народ глуп. Всё француза боятся.
– Бабьи толки, бабьи толки! – проговорил Алпатыч.
– Так то и я сужу, Яков Алпатыч. Я говорю, приказ есть, что не пустят его, – значит, верно. Да и мужики по три рубля с подводы просят – креста на них нет!
Яков Алпатыч невнимательно слушал. Он потребовал самовар и сена лошадям и, напившись чаю, лег спать.
:
21 830 (Всероссийская перепись 2010 г.)
Украина
:
104 (2001)
Расселение и численность
Общая численность - около 20 тысяч человек. Проживают преимущественно на востоке РФ . Так по данным переписи 2002 года в Республике Саха (Якутия) проживало 11 657 эвенов, в Магаданской области - 2527, в Камчатской области - 1779 (из них в Корякском автономном округе - 751), в Чукотском автономном округе - 1407, в Хабаровском крае - 1272.
Численность эвенов в России:
Численность эвенов в населённых пунктах (2002 г.)
село Тополиное 671
село Кустур 296
село Берёзовка 267
село Казачье 179
село Хайыр 178
село Оленегорск 137
село Тахтоямск 212
село Хаилино 165
Язык
Эвенский язык относится к тунгусо-маньчжурской группе алтайской семьи; имеет более десятка говоров, которые объединяются в три наречия - восточное, среднее и западное. 52,5 % эвенов свободно владеют русским языком, 27,4 % считают его родным. Но абсолютное большинство эвенов перешло на якутский язык. Расселение тунгусских племён (предков эвенов) из Прибайкалья и Забайкалья по Восточной Сибири началось в 1-м тысячелетии нашей эры. В процессе расселения эвены включили в себя часть юкагиров , впоследствии были подвергнуты частичной ассимиляции якутами . Под влиянием якутского языка сформировалось западное наречие эвенского языка. С началом контактов с русскими в 17 веке эвены испытали их сильное влияние. С 20-х годов XX века большинство эвенов переходит к оседлости, массовому двуязычию. Кроме официальной регистрации национальности они ни чем не выделяются в среде якутов и многими считаются такими же саха, но номинирующими себя эвенами лишь для использования социальных льгот, предоставляемых государством.
До 1932 года эвенский язык не имел письменности. Отдельные эвенские тексты записывались исследователями на русском алфавите (например, ламутско-русский словарь 1925 года). Алфавит на латинской основе для эвенского языка был утверждён в 1932 году на I Всероссийской конференции по развитию языков и письменностей народов Севера. В 1936 была создана письменность на основе русского алфавита. В 1932-1934 были разработаны школьные программы и учебники для преподавания эвенского языка.
В 1990-е годы стала проводиться активная политика, направленная на возрождение языка и культуры эвенов. На эвенском языке ведутся радиопередачи, издаются полосы газет, оригинальная и переводная литература. Ведётся преподавание эвенского языка в школах, педучилищах, ВУЗах. Преподавание национальных языков в школах ведется на языке титульной национальности, обучение в интернатах ведет к утрате родного языка, в том числе и на бытовом уровне, распространение якутского и русского языков в качестве языков межнационального общения, все эти факторы влияют на функциональность эвенского языка в их культуре.
Религия и обычаи эвенов
Эвены были одним из наиболее христианизированных народов Севера, чему способствовала активная миссионерская деятельность. В местах расселения эвенов строились православные церкви и часовни. В 50-е годы ХIХ в. протоиерей С. Попов издал на эвенском языке тексты молитв, Евангелие и «Тунгусский букварь» на церковной основе. Священник А. И. Аргентов , указывал, что на Колыме «язычники вывелись» уже в начале ХIХ в. Христианство охватывало практически все стороны жизни эвенов. Рождение, брак, смерть, бытовое поведение, исполнение обрядов и праздников, все регулировалось православной традицией. Характерно, что гижигинские эвены заключали браки с коряками только в том случае, если они принимали православие. Обязательными в убранстве жилища, вне зависимости от его типа, были иконы, которые при перекочевке перевозились на специально предназначенном для этой цели олене. Ещё в 1925 г., на съезде эвенов Ольской волости ими была высказана просьба «дать приходского священника на Олу, а то родится ребенок, не знаешь как его назвать и крестить некому».
В религиозных представлениях эвенов существовал культ «хозяев» природы и стихий: тайги, огня, воды и т. д. Особое место занимало поклонение солнцу, которому приносили в жертву оленей. Были развиты промысловые культы, духов-хозяев природы, шаманизм. До XVIII-XIX вв. практиковалось воздушное захоронение на деревьях или свайных помостах. После принятия православия, эвены начали хоронить умерших в земле, ставя над могилой кресты. В XVII-XVIII вв. эвены одевали покойника в самое лучшее платье, сообразно времени года, укладывали в деревянную колоду и ставили её на деревья или на столбы. Заколов несколько оленей, их кровью обагряли гроб и деревья. Чум умершего, его утварь и прочее оставляли под деревьями. И. А. Худяков писал, что индигирские ламуты (эвены) хоронили покойников головой на запад, ибо верили, что он «отправится на восток». Томпонские эвены, по материалам В. А. Туголукова, обряжали покойников в одежду, сшитую без узлов - «чтобы облегчить душе освобождение от тела, когда она начнет своё путешествие». Обычай удушения оленей у эвенов, как предполагают ученые, является наиболее древним тунгусским способом умерщвления жертвенных животных при похоронном обряде.
В эвенском фольклоре большое значение придавали сказкам и былям-преданиям. Причем среди сказок особо выделяются сказки о животных и птицах, близкие по содержанию к сказкам эвенков. Некоторые части сказаний о героях-богатырях, например, речи героев, обычно поются. Среди былин особенно интересны былины о героях-женщинах, побеждающих в состязаниях мужчин. Вообще следует отметить, что при исполнении произведений эпического характера широко использовалась песенная передача былины и для каждого героя существовала своя, особая мелодия.
В традиционном народном искусстве эвенов значительное место занимал хороводный танец «hээдьэ», имеющий религиозно-обрядовый характер. Такие коллективные танцы проводились весной и летом при ежегодных традиционных встречах. Они вселяли небольшим этногруппам эвенов чувство единения, коллективного разума, уверенность в преодолении невзгод, веру в добро. Был распространен культ солнца, которому в жертву приносили оленей. поводом для жертвоприношения обычно была болезнь кого-либо из членов общины. Жертвоприношение совершалось всеми общинниками, мясо съедалось, шкура вешалась на шест. Оленя для жертвоприношения указывал шаман или выбирали с помощью гадания.
В настоящее время есть эвенские писатели и поэты (Н. С. Тарабукин, А. А. Черканов и др.), пишущие на родном языке. Возрождаются традиционные праздники эвенов (Эвинэк, Уркачак, Праздник оленевода и др.).
Хозяйство
В хозяйственной деятельности эвенов сочетались кочевое оленеводство, охота на мясного и пушного зверя, рыболовство. Интегративные процессы лежали и в основе формирования эвенской культуры, оценка которой соответствует обще сибирской закономерности. У народов, в большей степени сохранивших традиционное хозяйство, особенно оленеводство, больше сохраняется национальная культура и, как правило, родной язык. Потребностями оленеводства определялся образ жизни и атрибутика эвенской культуры. Исторически, хозяйство эвенов формировалось в виде комплексной экономики, сочетавшей занятия таежным промыслами, рыболовством и оленеводством. У эвенов Охотского побережья фиксируется три зональные группы хозяйств: горно-таежная, с приморской территорией практически не связанная (оленеводческая), промежуточная, к которой относились около 70 % эвенских хозяйств (оленеводческо-промысловая) и приморская, состоящая из эвенских хозяйств утративших оленей (промысловая). Хозяйственный цикл эвенов делился на шесть периодов, четыре из которых соответствовали основным временам года и два дополнительных, предвесенний и предзимний, имевших важное значение для оленеводческого хозяйства. Каждый из этих периодов определял приоритеты и сочетание видов хозяйственной деятельности, способов кочевания, организации поселений и т. п. Счет месяцев велся по месяцам, с использованием двух видов календарей. Один, более традиционный, «по частям тела». У охотских эвенов год начинался с сентября, который назывался месяцем «подымающейся тыльной поверхности кисти руки» (левой) и заканчивался августом, месяцем «подымающейся кисти руки, сложенной в кулак» (правой). Другой календарь был собственно православный и изготавливался он в виде деревянной дощечки, на которой метками обозначались дни, месяцы, сезоны года и церковные праздники, в него вносились и семейные даты.
По территории расселения значительно варьировал транспорт, особенно олений. Для эвенов на Охотском побережье, вьючно-верховое оленеводство сибирского типа. В местах распространения упряжного оленьего транспорта, он, как правило, сосуществовал с традиционным для тунгусов вьючно-верховым оленеводством.
Традиционные поселения и жилища. Как и хозяйство, материальная культура эвенов сочетает в себе элементы различного происхождения. При наличии мобильных кочевых стойбищ, эвены-скотоводы устраивали летние скотоводческие стоянки дьугадьак. Разнообразными были и жилища - тунгусский чум с берестяным или ровдужным покрытием. Заимствованные типы жилища, обычно в деталях, адаптировались в связи с эвенской традицией: ориентировка входа жилища в пространстве зимой на юг, летом на северо-запад, отсутствие, в отличие от палеоазиатов, в жилище пологов, устройство очага, социализация пространства жилища и т. п. Во время зимних кочевок охотились на пушного и мясного зверя. В старину на волка не охотились, так как он считался запретным животным.
У эвенов бытовали два типа жилищ: эвено-эвенкийский чум и чукотско-корякская яранга. Одежда этого народа по составу костюма и покрою была подобна эвенкийской. Вышивка располагалась по швам и краям одежды, чтобы «мешать» проникновению злых духов в одежду. Орнамент в одежде (у тунгусоязычных наблюдается преобладание в орнаменте геометрических узоров) обладал определенной сакральной силой, внушающей владельцу данной вещи чувство уверенности и неуязвимости, силу и мужество.
В XVII-XVIII вв. эвены продолжали жить в условиях патриархально-родовых отношений. Они разделялись на экзогамные патрилинейные роды, которые часто были рассеяны на большом пространстве. Поэтому эти роды дробились, и поэтому части их дополнительно к родовому названию получали ещё и порядковые номера. Уже по данным XVII в. можно констатировать у них далеко зашедшее разложение кровного рода и имущественную дифференциацию. В её основе, как у любого кочевого скотоводческого народа, лежало владение оленями. Существовал обычай «нимат», коллективного распределения продуктов охоты и рыболовства. Так, охотник по возвращении с мясной охоты должен был отдавать свою добычу одному из соседей по стойбищу, который распределял её между всеми семьями, оставляя охотнику лишь незначительную часть туши и шкуру. Особенно строго нимат соблюдался в случае добычи медведя, который у эвенов также считался священным животным.
В XVII в. семья эвенов была патриархальной. Тем не менее в отношениях отмечалось независимое положение женщин в семье. Сыновья до раздела с отцом были в полной зависимости от него.
Свадебная обрядность у эвенов в основном схожа с эвенкийской. За невесту уплачивали калым - тори. Его стоимость превосходила приданое в два-три раза. После уплаты калыма родители и другие родственники невесты привозили её с приданым к родителям жениха. Невеста три раза объезжала по солнцу вокруг чума, а затем родители вручали её жениху. После этого обряда невеста входила в чум, где уже был подвешен новый полог для молодых. Она вынимала свой котел и варила мясо убитого оленя. Приданое развешивали вне чума на обозрение.
При рождении ребенка ему выделяли в стаде определенное количество оленей. Выходя замуж, девушка получала в приданое стадо, образовавшееся от размножения этих оленей.
Традиционная одежда
Более традиционной является эвенская одежда, соответствующая общетунгусскому костюму. Заимствование отдельных элементов и деталей, фиксируется, прежде всего, в виде промысловой одежды у мужчин, это палеоазиатская одежда «глухого» кроя. Эвенскую женскую одежду, вероятно, в связи с её эстетической ценностью (она богато декорирована) охотно использовали палеоазиатские женщины. В качестве материала для изготовления одежды использовались шкуры морских животных. Головным убором был плотно облегающий голову ка-нор, расшитый бисером. Зимой поверх него носили большую меховую шапку. Женщины иногда надевали платок.
Пища
Модель питания эвенов определялась видами хозяйственной деятельности, но в основе имела общетунгусские истоки. Это преобладание мясной пищи, причем, несмотря на значительный удельный вес в хозяйстве домашнего оленеводства, в пищу предпочитали использовать мясо диких животных, специфичной является и технология приготовления мяса способом жарения. Спецификой системы питания эвенов является увеличение доли рыбных блюд и их разнообразие, а также региональное распространение молочной пищи. Наряду с привозным чаем употребляли заваренные кипятком цветы, листья и плоды шиповника, засушенные листья иван-чая.
Безоленные эвены на Охотском побережье (самоназв. - мэ-нэ, «оседлые») занимались прибрежным рыболовством, охотой и тюленьим промыслом, разводили ездовых собак.
Прибрежные эвены ловили проходную рыбу лососёвых пород, в среднем течении и верховьях рек - кунжу, гольца, хариуса. Основным орудием лова рыбы была крючковая снасть, сети и невода стали доступны эвенам лишь в 20-х гг. ХХ в. Рыбу заготавливали впрок вялением юколы, квашением, сушили. Ели также сырую и мороженую рыбу. По воде передвигались на лодках-долблёнках, которые покупали у соседних народов.
Социальная организация
Общетунгусские черты в организации эвенского общества представлены его родовой организацией. В ХVIII в. у эвенов формируются, так называемые, административные роды, в состав которых входят не только кровные родственники, но и соседи по территории проживания. Эти объединения выступают в качестве субъектов экономического права в сфере организации хозяйственной жизни, уплаты ясака и т. п. Традиционные родовые связи реализуются через нормы экзогамии, институты родовой взаимопомощи, по перераспределению мясной добычи между всеми членами стойбища (обычай «нимат»), что обеспечивало патронат над всеми сородичами, систему родовых культов. Внутренняя структура эвенского общества базировалась на половозрастной стратификации, которая и определяла социальные роли каждого человека. В эвенском обществе отмечается особая мягкость в отношении к детям, они «глаза» матери, «душа» отца. Их не принято было наказывать, гость вошедший в жилище, здоровался за руку даже с маленькими детьми, если они уже умели ходить. Имянаречение проводили, когда ребенок начинал «лепетать», угадыванием имени родственника, воплотившегося в нём. Эти имена, в детском возрасте, не членами семьи не применялись. В 3-5-и летнем возрасте детей крестили и православное имя становилось официальным, а традиционное использовалось в домашнем обиходе. Социализация детей происходила через игры, имитирующие основные виды взрослой деятельности в соответствии с половой принадлежностью. До 7-8 лет дети были связаны с домом, мальчиков после этого начинали брать на ближнюю охоту или на выпас оленей, с 14-15 лет мальчики могли охотиться самостоятельно.
Брачный возраст устанавливался в 16-17 лет, были возможны и ранние браки. Воспитание детей, в случае отсутствия родителей, возлагалось на сородичей, был распространен обычай аванкулата. При заключении брака обязательно выплачивался калым, обычно оленями. Основным типом семьи эвенов была малая с четкими сферами разделения труда, но паритетными ролями супругов в принятии общесемейных решений. Для эвенского общества характерен высокий статус женщины в общественной жизни, в то время как в экономической и имущественной сферах, в условиях патриархальных отношений и начал социальной дифференциации, главенствующее положение занимает мужчина. Большую роль в общественной жизни эвенов играли люди старшего поколения, знатоки и хранители традиции. Неформальной была роль старейшины рода, локальной группы, организатора хозяйственной и общественной жизни.
Численность -17199 человек.
Язык - тунгусо-маньчжурская группа алтайской семьи языков. Расселение - Республика Саха (Якутия), Хабаровский край, Магаданская и Камчатская области.
Самоназвание - эвены, в этнографической литературе известны как ламуты (от эвенк, ламу - «море»). Распространены региональные самоназвания - орочиел, илкан и др. Коряки называли их кояямко, кояямкын - «оленеводческое стойбище». В эвенском языке более десяти говоров, объединенных в восточное, среднее и западное наречия. Эвенский считают родным 43,9 %. Расселение тунгусоязычных племен из Прибайкалья происходило в первом тысячелетии н.э. Важную роль в этом сыграли контакты с аборигенным палеоазиатским, а также пришлым монголо- и тюркоязычным населением Сибири.
Переселение якутов на Среднюю Лену (X - XIII вв.) вызвало продвижение эвенов на северо-восток Сибири, сопровождавшееся ассимиляцией юкагиров и коряков. В свою очередь, часть эвенов подверглась ассимиляции якутами. Приход русских в Восточную Сибирь в XVII в. привел к освоению эвенами новых территорий вплоть до Чукотки и Камчатки. В соответствии с традициями ведения хозяйства население делится на оленеводческое в горно-таежной зоне, занимающееся также охотой и озерно-речным рыболовством (дон-рэтпкэн - «глубинные», «внутренние», т.е. кочующие внутри континента); охотничье-рыболовно-оленеводческое при равном значении всех отраслей (на-матпкан - «приморские жители», от нам - «море»), кочующее весной из континентальной тайги к побережью Охотского моря, а осенью - обратно; безоленное оседлое прибрежное рыболовно-зверобойное с разведением ездовых собак на Охотском побережье (мэнэ - «оседлые»). Хозяйственный годовой цикл делился на шесть сезонов: раннюю осень (мон-гпэлсэ), предзимье, или позднюю осень (болэни), зиму (гпугэни), предвесенье, или раннюю весну (нэлкэни), позднюю весну (нэннэии), лето. У якутских и камчатских эвенов сохранилось коневодство якутского типа.
В горно-таежной зоне преобладало верховое и вьючное оленеводство. В лесотундре ездили на прямокопыльных нартах, заимствованных у якутов; на Камчатке и в пофаничных с чукчами и коряками районах известны заимствованные у них дугокопыльные нарты. Верховой езде обучали с раннего детства. Садясь верхом на оленя, опирались на палку-посох (мужской - нимка-ми, женский - тпийун), управляли им справа. Эвены вывели свою породу домашнего оленя, отличающуюся большим ростом, силой и выносливостью. Их небольшие стада находились на вольном выпасе. Важенок доили. Было известно и крупнотабунное (мясо-шкурное) оленеводство со средним размером стада в 500 - 600, а прежде - до 5 тыс. оленей. Ухаживали за животными мужчины. Отлавливали оленей с помощью аркана (маутп), на шею подвешивали колокольчик (чог), по звону которого определяли местонахождение животного.
Перекочевки (нулгэ) совершали на 10 - 15 км. Обычно первым в аргише-караване ехал глава стойбища или опытный оленевод. За ним на поводу - вьючный олень (нэу-эрук) вез главу аргиша, святыни, иконы. Далее следовала верхом жена с детьми от трех до семи лет, которая вела за собой двух-трех оленей (онесэк и кунарук). За нею двигались остальные женщины, каждая вела за собой от семи до двенадцати вьючных оленей. Последний в караване олень (чора-рук) вез детали каркаса жилища.
Промышляли соболя, белку, красную и черно-бурую лисицу, горностая, росомаху, выдру, дикого оленя, лося, горного барана, зайца, гуся, уток, рябчиков, куропатку, глухаря и др. Охотничьим орудием служили лук (нууа), копье (гид), копье-пальма (огпка), нож (хиркан), самострел (бэркэн), ловушка-пасть (нан) и ружье. Охотились верхом на оленях, на лыжах-голицах (кай-сар) и подклеенных мехом (мэрэнгтэ), гоньбой, скрадом, с оленем-манщиком, охотничьей собакой. Особое место занимала охота на медведя, регламентированная строгими правилами и обрядами. Медведя называли иносказательно, часто словами, заимствованными из языков соседних народов (якутов, русских, юкагиров). По случаю добычи медведя устраивали медвежий праздник.
Было развито прибрежное, речное и озерное рыболовство. В среднем течении и верховьях рек ловили кунжу, гольца, хариуса. Основным орудием лова считали крючковую снасть. Сети и невода стали доступны лишь в 1920-х гг. По рекам передвигались в лодках-долбленках (моми). Охотские эвены имели постоянные поселения (олрамачак), занимались промыслом лососевых (горбуши, кеты, кижуча, чавычи) и морского зверя - его били у кромки льда палками и гарпунами, позднее - при помощи ружей. Весной пользовались лодками-долбленками, которые покупали у соседних народов.
Собирали шикшу, голубику, морошку, жимолость, бруснику и другие ягоды, орехи, кору, ветки и иглы кедрового стланика (болгиг), в качестве дубителей и красителей - кору черемухи, ольхи, белой и каменной берез. Крошки трухлявого дерева использовали как гигроскопический материал в люльках; из кустарниковой березы и ивы изготовляли тонкие мягкие стружки (хэгри), ими утирались после мытья, чистили и вытирали посуду, а после употребления сжигали. Мужчины занимались кузнечеством, обработкой кости и дерева, плетением ремней, кожаных арканов, упряжи и т.д., женщины - выделкой шкур и ровдуги, изготовлением одежды, спальных принадлежностей, вьючных сум, чехлов и т.д. Эвенские кузнецы делали ножи, детали ружей и др. Железо и серебряные изделия выменивали у якутов, позднее - у русских. Украшения из серебра, олова, меди и железа изготавливали, переплавляя старинные монеты.
Существовало два типа переносных жилищ: дю - конический чум, крытый шкурами, ровдугой, рыбьей кожей, берестой, и чорама-дю - цилиндроконическое жилище, основу каркаса которого составляли четыре опорные жерди, сходившиеся вершинами. Над очагом к ним привязывали горизонтальную жердь для котла. Жерди, образующие каркас стен, составляли ряд треугольников, отстоящих друг от друга по кругу. Крышу образовывали жерди, сходящиеся концами в виде конуса. Каркас покрывали в три слоя ровдужными полотнищами (элбэтын), оставляя отверстие для дыма. Вход в жилище закрывали ровдужной занавеской, украшенной аппликацией. Пол устилали невыделанными шкурами. Оседлые эвены в XVIII в. жили в землянках (утан) с плоской крышей и входом через дымовое отверстие. Позже появились срубные четырехугольные жилища (уран), а в качестве хозяйственных построек - свайные срубные амбары, помосты и др.
Основным элементом мужской и женской одежды одинакового кроя был распашной кафтан (таты) из пыжика или из ровдуги с несходящимися полами. Борта и подол обшивали меховой полосой, а швы покрывали полоской, орнаментированной бисером (у женщин - бело-голубым на светлом фоне). Поскольку борта кафтана не сходились на груди, обязательным дополнением к нему служил нагрудник (юл, нэлэкэн) длиной до колен, иногда сшитый из двух кусков - собственно нагрудника и передника. К мужским нагрудникам на уровне пояса пришивали ровдужную бахрому, нижнюю часть женского нагрудника украшали орнаментом, вышитым бисером и подшейным волосом оленя. К подолу пришивали ровдужную бахрому с металлическими подвесками-колокольчиками, медными бляхами, кольцами, серебряными монетами. Под кафтан надевали натазники (хэрки). Зимой носили меховые парки с разрезом спереди, но со сходящимися полами. Обувь шили в зависимости от времени года из ровдуги или меха, женскую украшали бисерным орнаментом (ниса), носили с ноговицами. Головным убором мужчин и женщин был плотно облегающий голову капор (авун), расшитый бисером. Зимой поверх него носили большую меховую шапку, женщины иногда надевали платок. Женские перчатки (ха-ир) украшали бисерным кружочком в виде солнца. Праздничная одежда являлась одновременно и погребальной. Традиционной пищей были оленина, мясо диких животных, рыба, дикорастущие растения.
Основное мясное блюдо - отварное мясо (улрэ), рыбные - отварная рыба (олра), уха (хил), юкола (ком), порошок-мука из сушеной рыбы (порса), квашеная рыба (докчэ), сырая рыба, головы с хрящами, строганина (талак) и др. Заготавливали сладкий корень (кочия) и употребляли в отварном или сыром виде (иногда с сушеной лососевой икрой). Корни горца живородящего (нубэ) ели вареными с оленьим мясом, дикорастущий лук (эннут) - с отварной рыбой и мясом. Заваривали и пили привозной чай, а также цветы, листья и плоды шиповника, листья иван-чая. Ягоды ели свежими. Сознание принадлежности к тому или иному роду сохраняется до сих пор. Некоторые родовые названия превратились в современные фамилии: Дуткин, Долган, Уяган и т.д. Роды экзогамные, патрилинейные, распадались на территориальные группы. Возглавляли их выборные старосты, представлявшие род перед администрацией. Стойбищная община состояла из родственников и соседей, семья была малая. Старшие кочевали вместе с женатыми сыновьями, внуками, племянниками, когда из-за преклонного возраста или болезни уже не могли самостоятельно вести хозяйство. Распространен был обычай, обязывающий охотника отдавать часть добычи соседу (нгшат).
Браку предшествовали сватовство и сговор о калыме, размер которого (тори) в несколько раз превышал цену приданого. Жену могли брать из любого рода, кроме собственного, но предпочтение отдавали роду матери; встречались многоженство, помолвки малолетних. Свадебные церемонии (угощения, обмен подарками, жертвоприношения духам-покровителям) проходили в стойбищах невесты и жениха. Прибыв к чуму жениха, свадебный поезд трижды объезжал вокруг него, после чего невеста входила в чум, доставала свой котел и варила мясо. Приданое невесты вывешивали для обозрения вне чума. Рождение ребенка, воспитание и уход за ним сопровождали ритуалы и правила: запреты для беременной женщины, распределение обязанностей между членами семьи во время родов, «очищение» роженицы, наречение новорожденного и т.д.
Характерно, что при рождении ребенка ему выделяли часть стада, которая вместе с приплодом считалась его собственностью, для девушки - приданым. До XVIII - XIX вв. умерших хоронили на деревьях или столбах, но с обращением в христианство их стали предавать земле. Усопшего одевали в лучшую одежду; мужчину хоронили вместе с его ножом, трубкой, кисетом и др., женщину - с предметами рукоделия и украшениями. С покойником клали деревянную фигурку ворона (кор). Погребение сопровождали жертвоприношением оленя, принадлежавшего умершему. Место погребения посещали через год. Над могилой ставили сруб с крестом, на котором часто вырезали изображение птицы; у могилы складывали вещи покойного.
|
Бытовали промысловые культы, культ медведя, очага, духов - хозяев природы, шаманство. По случаю добычи медведя устраивали праздник, кости животного складывали в анатомическом порядке на свайном помосте. При болезни кого-либо из членов общины приносили в жертву оленя, мясо съедали сообща, шкуру вывешивали на шесте. Обычай «кормления» огня существует до сих пор. С принятием православия в середине XVIII в. распространились христианская обрядность, православный календарь в виде деревянных досок-«святцев», дни на которых отмечали отверстиями. Каждые два месяца отделяли горизонтальными линиями, они изображали один из шести сезонов года. Православные праздники отмечали крестиками. Деление года на месяцы определяли по частям тела начиная с правой руки: начало года - сентябрь (ойчири унма - «подымающаяся тыльная поверхность кисти руки»), октябрь (ойчири би-лэн - «подымающееся запястье»), ноябрь (ойчири ечэн - «подымающийся локоть»), декабрь (ойчиримир - «подымающееся плечо») и т.д. Затем счет месяцев переходил на левую руку и шел по ней в нисходящем порядке: февраль (эв-ри мир - «спускающееся плечо») и т.д. Январь (тугэни хэе) и июль (дюгони хэе) называли соответственно «макушка зимы» и «макушка лета».
Фольклор включает сказки, бытовые рассказы, исторические легенды и предания, богатырский эпос, песни, загадки, заклинания-благопожелания. Сказки разделяются на волшебные, бытовые и сказки о животных, типичными образами которых были умный, хитрый соболь, добродушный, доверчивый медведь, простоватый, глупый волк, трусливый заяц, хитрая лиса. Сюжет волшебных сказок строится вокруг борьбы со злыми духами. Бытовые сатирические сказки, в которых изображается реальный быт, направлены против ленивых, глупых и жадных, в них говорится о столкновениях между богатыми и бедными, даются благоразумные советы. Исторические предания - это рассказы о вражде между эвенскими родами, о войнах с коряками, юкагирами и др. В эпосе, а он богат, преобладают сюжеты, связанные с таинственным рождением богатыря, его испытаниями, сватовством, борьбой с врагами. Песни пели любовные, лирические, бытовые, колыбельные, основанные на импровизации.
Искусные певцы исполняли хвалебные и бранные песни со специальными песенными словами, не употребляемыми в разговорной речи. В музыке, связанной с тунгусо-маньчжурскими музыкальными традициями, прослеживаются местные вариации. Каждая из локальных традиций складывалась во взаимодействии с музыкой других народов: верхоянская - с музыкой верхоянских якутов; индигиро-колымская - с музыкой вадулов (алазейских и нижнеколымских юкагиров), колымских якутов, чукчей, русских старожилов; чукотско-камчатская - с музыкой ительменов, коряков, чукчей, чуванцев (анадырских юкагиров) и русских старожилов; охотская - с музыкой эвенков, ленских и охотских якутов; горно-материковая - с музыкой ленских якутов и верхнеколымских юкагиров. Обрядовые обычаи эвенов включают массовые общеплеменные ритуальные празднества, содержащие благопожелания и религиозные песни-пляски, личностные формы взаимодействия человека с миром духов на основе шаманства. Круговые песни-пляски (хэдьэ) сопровождаются песней запевалы, которому вторит хор.
В 1930-е гг. в результате коллективизации оленеводческих и рыболовецких хозяйств часть эвенов вместе с чукчами, юкагирами, якутами перешла к оседлому образу жизни, развивая земледелие и животноводство. К 90-м гг. создаются товарищества, мелкие национальные предприятия, общины, многие из которых не выдержали рыночных отношений. В связи с экономическими трудностями и ухудшением экологической обстановки резко сократилась рождаемость людей, выросла смертность от различных болезней.
Очевиден рост национального самосознания, в местах компактного проживания детям преподают родной язык, они разучивают эвенские песни и танцы, занимаются вышиванием и плетением бисером, шитьем изделий из меха. На эвенском языке ведут передачи телерадиокомпания «Геван» (г. Якутск) и др. В газетах «Эвенчанка» (Северо-Эвенск, Магаданская область), «Крайний Север» (Чукотский автономный округ), «Айдит» (Камчатская область) и других изданиях печатают материалы на эвенском языке. Организованы национальные ансамбли, театральные кружки, библиотеки, открыты музеи. Среди представителей творческой интеллигенции - эвены Н. Тарабукин, А. Черканов, А. Кривошапкин, В. Лебедев (1934 - 1982), X. Дуткин, Д. Слепцов, А. Алексеев, В. Кейметинов и др. В Республике Саха (Якутия), Корякском автономном округе и других местах приняты законы, способствующие сохранению и возрождению национального уклада жизни, традиционных форм хозяйствования коренного населения. Защищают интересы коренных жителей различные общественные объединения и ассоциации коренных народов.
Русские первопроходцы в XVII веке почти сразу стали различать среди тунгусов - эвенков и эвенов. Якуты, например, до сих пор называют выходцев из северных районов тонгусами, не различая эвенов, эвенков, юкагиров и чукчей. Тунгусами в ХVII - ХIХ веках русские называли эвенков, а эвенов по-другому - ламутами. Первым употребил слово «ламуты» Постник Иванов в 1638 году в одном из донесений в отношении эвенов-оленеводов Верхней Яны. Этот первопроходец, вероятно, впервые встретил в горах Верхоянского хребта эвенов из Ламунхинского рода, потомки которых ныне проживают в Кобяйском, Верхоянском и Эвено-Бытантайском районах. Возможно, поэтому и появился этноним «ламуты». Казаки, передвигаясь вдоль рек, то и дело встречали эвенов-охотников, которых стали именовать «пешими тунгусами, или ламутами». На территории Момского района до 1930-х годов кочевали «намытканы» (ламутканы), как называли себя жители побережья (нам - «житель», ламу - «море»). Вероятнее всего, это отдельные представители различных эвенских родов с Охотского побережья и с верховий Колымы, которые в поисках добычи уходили далеко на север, заселив бассейны реки Яны и низовья реки Лены.
Их потомки часто называют себя «ламутканами». В основном ламутами называли эвенов Нижней Колымы и Чукотки, где отмечено смешение с русскими поморами, проникшими в глубины Северо-Восточной Азии более трехсот лет назад.
Эвенов, обитавших в других районах Якутии, в частности по рекам Индигирке и Яне, называли тунгусами. Это привело к большой путанице, которая продолжалась до середины XX века. Употребление этнонима «тунгус» создавало иллюзию обитания в этих районах не только эвенов, но и эвенков, которые расселились западнее и южнее эвенов.
Эвены сами себя называют эвын, ывын, эбен, эвун. Термин «ламут» не употребляют.
К середине XVII века, когда первые русские познакомились с эвенами, основу их материальной жизни составляли охота, рыболовство и оленеводство. Оленеводство подразделялось на таежное, горно-таежное, тундровое. В суровых природных условиях эвены постоянно кочевали в поисках лучших угодий.
Главными объектами охоты были дикий олень , лось , горный баран, кабарга . На медведя охотились только при необходимости. Охота на медведя обставлялась особыми правилами и обрядами, что было связано с почитанием этого животного. Кости и череп убитого медведя эвены с почетом клали на высокий погост - делбургэ.
В отличие от охотских эвенов у их сородичей, кочевавших на территории Якутии, рыболовство играло меньшую роль и имело вид попутного промысла. Ловили омуля, чира, нельму, щуку; в верховьях горных рек - хариуса, найбу и тоба.
Мужчины изготовляли различные орудия и предметы из дерева, кости, рога, сооружали каркасы жилых помещений. У эвенов существовало два основных вида переносных жилищ: илум - конический чум и чорама дю - оригинальная по своей конструкции цилиндро-коническая постройка, напоминающая юрту. Женщины обрабатывали бересту, шкуры животных, шили из них одежду и обувь, спальные принадлежности, вьючные сумы. По обычаю, производственные орудия и инвентарь делали старики, молодые выполняли работу, требующую больших физических усилий.
Олень в хозяйстве эвенов играл важную роль с глубокой древности. Он был незаменим для передвижения в тайге и горах в любое время года. С оленеводством у эвенов связаны многие древние верования, бытовые традиции и обычаи, семейные, ритуальные, погребальные обряды.
Эвенский олень (оран) отличался лучшей прирученностью, имел довольно большой рост, вес и высоко ценился у коряков и чукчей. Эвены обязательно окарауливали стадо верхом на олене или пешком. На вольный выпас домашних оленей они распускали только в самые короткие и морозные зимние дни.
Перекочевки эвенов определялись исходя из продуктивности пастбища, а также имеющихся припасов. На пути кочевки они пополняли запасы дров и продуктов.
Старейшина осенью определял маршрут, а зимой намечал окончательно место отела и летней пастьбы. Один переход или перекочевка составляли примерно от 10 до 15 километров. Путь перекочевки обозначался как единая мера расстояния и времени - нулгэ.
У пеших тунгусов и оседлых эвенов средством передвижения служили собаки.
Олени, используемые для передвижения, подразделялись на два вида: вьючных и верховых. В отличие от других народов Севера, у эвенов никогда не возникало сложностей со сбором оленей для перекочевки. Животных ловили маутом (арканом) или даже руками. Подготовка к перекочевке занимала не более часа.
Эвены с детства в совершенстве овладевали мастерством приручения оленя. Верховая езда на олене требует особых навыков, приобретаемых с малолетства. Эвены подходили к оленю, седлали и вьючили, а также садились на него только с правой стороны.
У каждого ездового или вьючного оленя имелось свое предназначение, свой род работы.
Маленькие дети кочевали вместе со взрослыми верхом на олене. Детские седла (ханка) делали с широкими и высокими луками. С обеих сторон луки соединялись дополнительными досками (дуры) так, чтобы образовалось нечто вроде короба, куда усаживали детей в возрасте от трех до шести лет. Сзади иногда делали спинку из тальника и что-то вроде навеса, защищавшего от дождя и комаров. Кроме того, ребенка пристегивали к седлу специальной лямкой. Ребенок без опаски мог играть сидя, спать. Для перевозки ребенка выбирался смирный, непугливый олень (онерук).
Дети с 5 - 6 лет ездили самостоятельно: мальчики на мужском седле (эмгун), девочки - на женском.
У эвенов, как и у всех кочевых народов Севера, неизменный спутник жизни и труда - маут (аркан). Длина маута (у момских эвенов - мамык) составляет от 9 до 16 метров.
Плетеный маут делают из кожи любого взрослого оленя. Скрученный маут - из кожи двухгодовалого теленка или из кожи шеи взрослого 5 - 6-летнего оленя-самца. Плетеный маут применяется только в осенне-зимний период, особенно при ловле крупных оленей, скрученный - в любое время. Применять плетеный маут запрещено, так как он может повредить рога оленя, покрытые нежным мехом пантом, и вызвать обильное кровотечение или заражение крови.
Основу пищи у эвенов в прошлом составляли мясо и рыба различной готовности. Мясо добывали охотой на диких животных. Лучшим считалось мясо горного барана и дикого оленя. Домашних оленей на мясо забивали редко.
Основным материалом традиционной одежды эвенов служили олений мех, а также мех горного барана и ровдуга (замша из оленей шкуры). У эвенов существовало несколько вариантов кафтана: ровдужный найми, который носили летом; дудик - нижний зимний кафтан мехом внутрь, выполнявший функцию рубашки, и мука - верхний зимний кафтан мехом наружу. Кроме кафтанов, в комплект одежды входили также нагрудник, прикрывавший стык не сходящихся бортов, натазники, ноговицы, наколенники, унты, шапка и рукавицы.
Песни эвенов содержат в себе ранние архаичные формы песенной традиции. В основном песню - икэ - можно характеризовать как лирическую, хотя она охватывает все стороны жизни.
Эвенская загадка нэнукэн имеет вековые корни. Об этом говорит ее связь с обрядом, мифом, архаичной формой сказки. Загадка имеет разные видовые формы: загадка-игра, загадка-считалка, загадка-пословица.
Традиционный хороводный танец эвенов - сээдъэ - в старину проводился по важным календарным праздникам. Так, в один из погожих весенних дней старейшина рода обходил все жилища и вызвал сородичей криками: «сээдъэ, суруйа, санди, сунду, сигу, бисэн!», то есть «Все выходите на танец!».
Мужчины и женщины, даже с грудными детьми, должны были выходить из чумов и присоединяться к хороводу. По тому, сколько человек вышло на танец, старейшина определял численность рода. Арифметика была очень проста - раз не вышел человек на сээдьэ, значит, умер...
Общая численность эвенов в настоящее время не превышает 20 тысяч человек. Более 12 тысяч эвенов проживают в Якутии, в том числе в Момском, Кобяйском, Эвено-Бытантайском, Среднеколымском улусах. Также эвены считаются представителями коренных малочисленных народов в Магаданской области, на Чукотке, на севере Хабаровского края и Камчатке.
Письменность для эвенского языка на основе латинской графики была разработана в 1931 году. В 1936 году она была переведена на кириллицу. Отдельные эвенские тексты записывались исследователями на русском алфавите (например, Ламутско-русский словарь 1925 года). Алфавит на латинской основе для эвенского языка был утвержден в 1932 году на I Всероссийской конференции по развитию языков и письменностей народов Севера. В 1932 - 1934 годах были разработаны школьные программы и учебники для преподавания эвенского языка, что позволило приобщить к грамоте прирожденных оленеводов.