Церковь марии магдалины в иерусалиме. Храм святой равноапостольной марии магдалины в веймаре

Собор святой равноапостольной Марии Магдалины (польск. Sobór metropolitalny Świętej Równej Apostołom Marii Magdaleny ) - кафедральный собор во имя Св. равноап. Марии Магдалины Варшавско-Бельской епархии Польской православной церкви . Находится в городе Варшава , в районе Прага , на Аллее «Солидарности» , д. 52.

История

Обстоятельства появления и проектирование

Стремительное развитие варшавского района Прага происходило в течение второй половины XIX века. Оно был связан с общим ростом значения Варшавы и привело к активному заселению этого города. Среди приезжих доминировали русские и представители других национальностей, православные по вероисповеданию. Православными были солдаты двух российских гарнизонов, находившихся в Праге. В целом среди других конфессий православные составляли несколько процентов от всего населения. Ближайшим православным храмом была церковь на левом берегу Вислы , в связи с чем православные верующие неоднократно обращались к епископу Варшавскому и Новогеоргиевскому Иоанникию (Горскому) с просьбой начать строительство нового храма. В ноябре 1865 года епископ получил согласие наместника Польского Царства Фёдора Берга на формирование комитета, который должен был наблюдать за строительством. Летом 1866 года образован строительный комитет во главе с бывшим гражданским губернатором Варшавы, генерал-лейтенантом Евгением Рожковым. Через два года назад епископ объявил начало подготовительных работ.

Членами комитета были князь Владимир Черкасский и генерал Евгений Рожнов , для которых строительство церкви в Праге было ответом на реальные потребности людей и одновременно возможностью возведения в стратегическом пункте города (напротив Виленского вокзала) очередного объекта, который свидетельствовал бы о принадлежности Варшавы в Российской империи. По словам Рожнова, храм должен был быть очередным средством утверждения здесь русского народа. По завершению строительства генерал Рожнов и управляющий делами полковник Палицын получили государственные награды.

В силу стратегического характера строения, архитектор Святейшего Синода Николай Сычёв уже в 1867 году представил готовый проект и смету. Согласно ему, планировалось возведение одноглавый церкви без колокольни, стоимостью 122000 рублей. Петербургский комитет церковного строительства внёс существенные исправления в проект, приказав уподобить храм аналогичным в Киеве, что должно было подчеркнуть подчеркивать связь православия на польских землях с Киевской православной митрополией , отрицая утверждением о его чужое происхождении и искусственном внедрении. Поручено было также возвести колокольню, что повышало стоимость работ до 140 тысяч рублей. Комитет строительства церкви, стремясь получить государственное дофинансирование, принял поправки, приказывая возвести строение, в плане близкое к греческому кресту, увенчанное пятью куполами, сгруппированными вокруг большого центрального. Площадь здания, после изменений в проекте, должна была бы составлять 766 квадратных метров, что позволяло бы принимать участие в службе 800-1000 верующих.

Строительство

Место для церкви выбрано на углу Александровской и Торговой улиц у Петербургского (ныне Виленского) вокзала.

14 июня 1867 состоялось торжесванное заложение первого камня, однако сначала нужно было провести работы по стабилизации влажной почвы. Несмотря на то, что изначально строительство отставало от графика, здание была завершена уже к концу 1868 года, а работы над интерьером продолжались шесть месяцев. Работами руководил инженер полковник Палицын.

Таким образом в Варшаве появилась первая архитектурно вполне самобытная православная святыня. Остальные храмы, такие как церковь святой Троицы на Пидвалли, или церковь Иконы Божьей Владимирской на свободе находились в бывших римо-католических зданиях и, кроме того, были частями больших архитектурных комплексов, что создавало ограничения для их создателей (например Церковь святого Александра Невского на Варшавской цитадели). При строительстве церкви работали исключительно российские художники.

29 июня 1869 года, в день освящения церкви, состоялась торжественное шествие варшавского православного клира, который отправился под звуки колоколов в девять часов утра из собора Святой Троицы, что на улице Долгой. Процессию торжественно встречал епископ Иоанникий, который около десяти начал торжественность, а затем отправил службу в знак благодарности.

До Первой мировой войны

Церковь святой Марии Магдалины до конца Первой мировой войны выполняла функцию приходского храма . Несмотря на это, её строительство, а затем и содержание, российскими властями трактовалось как дело престижа, учитывая локализацию объекта. В 1870 году храм посетил император Александр II .

В 1871-1872 годы был построен двухэтажный дом причта. При церкви действовало попечительство, церковно-приходская школа , приют, приписная часовня и два молитвеных дома.

В связи с особым значением церкви уже в 1895 году был начат генеральный ремонт, о котором просил архиепископ Флавиан (Городецкий) в письме к обер-прокурору Святейшего Синода Константину Победоносцеву . Он писал, что церковь в плохом техническом состоянии и выглядит не лучшим образом по сравнению с рядом расположенным костёлом святого Михаила и святого Флориана, который был ещё на стадии строительства. Архиепископ указывал также на тот факт, что церковь часто вызывает интерес у иностранных гостей Варшавы. Ремонтом руководил Владимир Покровский, тогдашний главный архитектор епархии. Он восстановил утраченные фрагменты штукатурки, очистил стены от свечной копоти, отреставрировал позолоту куполов и иконостаса. По завершению работ, храм был заново освящён.

Межвоенный период и Вторая мировая война

В 1921 году, после утраты православными собора Александро-Невского и собора Святой Троицы церковь святой Марии Магдалины стала митрополичьим собором Польской православной церковью . Именно в этом храме состоялось объявление решения о признании автокефалии, что содержалось в томосе Константинопольского Патриарха. Это произошло 17 сентября 1925 года. Решение о возвышении церкви святой Марии Магдалины в ранг собора было связано с процессом ревиндикации в Польше. В столице Польши остались только две православные церкви. Остальные было возвращены прежним хозяевам (это касалось реквизированной в царское время римо-католической собственности), отданы другим конфессиям, или разрушены.

Существовали планы разрушения также и этого собора, окончательно отменённые местными властями в 1926 году. Для празднования этого решения в храме была помещена Ченстоховская икона Матери Божьей , образ, особенно почитаемый польскими католиками.

В 1928 году в подвале церкви устроили вторую святыню - часовню Страстей Господних, куда попала часть спасённого оснащение из разобранного собора святого Александра Невского. Ранее, в 1925 году был начат генеральный ремонт собора, который из-за нехватки средств был прерван по завершению наружных работ. Лишь в 1930 году стало возможным начать ремонтные работы в интерьере, в частности очистку фресок. Комиссия, руководившая ремонтом, во главе с епископом Саввой (Советовым) , приказала также восстановить иконостас святого Иова Почаевского и отремонтировать электрическую установку.

В рамках мелких работ в интерьере кафедры Адам Сталоне-Добжанский выполнил новый витраж с сюжетом встречи Христа с Марией Магдалиной, а в 1980 году вновь заменено покрытие крыши. Вероятно в тот же период с фасада окончательно устранены живописное декорирования, о существовании которого вспоминают отчёты о ремонте 1968 года.

Третья Речь Посполитая

В 1996 году новый настоятель Иоанн Сезонов провёл основательное восстановление нижней часовни. Следующие ремонтные работы начал очередной варшавский митрополит Савва (Грыцуняк) после вступления в должность Митрополита Варшавского. После 1998 года заменён пол и деревянные окна, заменены электрическая инсталляция и входная лестница. В 1999 году заново сделана гидроизоляция. В 2000-е годы проведено очередное обновления фресок, которые оказались в худшем состоянии чем предполагалось. В связи с этим некоторые элементы, например слова молитвы Отче наш , написанные на барабане главного купола, пришлось зарисовать. Восстановлена позолота киотов и крестов на куполах.

Сейчас собор является святыней двух приходов - св. Марии Магдалины и прихода святого Николая. С 1990-х годов службы в последнем происходят перед алтарём святого Иова Почаевского .

Описание

Роспись храма

• Акад. Виноградов Р. Ф.
• Акад. Васильев В. В.

Святыни

• Частица мощей Св. Марии Магдалины, подаренная протоиереем Антонием Девятовским.
• Образ Почаевской Богоматери. Утрачен в 1915 г. при эвакуации.

Источники архивные

• РГИА, ф. 173, оп. 1, д. 552.
• РГИА, ф. 797, оп. 37 (4 отд., 5 стол), д. 40.
• РГИА, ф. 797, оп. 25, д. 10.

Источники

• Варшавский дневник. 1869 г. № 140. Стр. 566, 567; № 168. Стр. 678-680.
• Холмско-Варшавский епархиальный вестник. 1892 г. № 5. Стр. 82. 1895 г. № 16. Стр. 261-263.
• Русские храмы и обители в Европе. СПб.: «Лики России». 2005 г. Стр. 165-167.
• Сокол К. Г. Русская Варшава. Справочник - путеводитель. М.: «Синергия». 2002 г.

Напишите отзыв о статье "Собор Святой Равноапостольной Марии Магдалины (Варшава)"

Ссылки

Отрывок, характеризующий Собор Святой Равноапостольной Марии Магдалины (Варшава)

Трёхлистник – боевой знак Славяно-Ариев

– ?!.
– Разве ты не знала, что это они принесли знак «Трёхлистника» в тогдашнюю Европу?.. – искренне удивился Север.
– Нет, я никогда об этом не слышала. И ты снова меня удивил!
– Трёхлистник когда-то, давным-давно, был боевым знаком Славяно-Ариев, Изидора. Это была магическая трава, которая чудесно помогала в бою – она давала воинам невероятную силу, она лечила раны и облегчала путь уходящим в другую жизнь. Эта чудесная трава росла далеко на Севере, и добывать её могли только волхвы и ведуны. Она всегда давалась воинам, уходившим защищать свою Родину. Идя на бой, каждый воин произносил привычное заклинание: «За Честь! За Совесть! За Веру!» Делая также при этом магическое движение – касался двумя пальцами левого и правого плеча и последним – середины лба. Вот что поистине означал Трёхлистник.
И таким принесли его с собою Меравингли. Ну, а потом, после гибели династии Меравинглей, новые короли присвоили его, как и всё остальное, объявив символом королевского дома Франции. А ритуал движения (или кресчения) «позаимствовала» себе та же христианская церковь, добавив к нему четвёртую, нижнюю часть... часть дьявола. К сожалению, история повторяется, Изидора...
Да, история и правда повторялась... И становилось от этого горько и грустно. Было ли хоть что-нибудь настоящим из всего того, что мы знали?.. Вдруг я почувствовала, будто на меня требовательно смотрят сотни незнакомых мне людей. Я поняла – это были те, кто ЗНАЛИ... Те, которые погибали, защищая правду... Они будто завещали мне донести ИСТИНУ до незнающих. Но я не могла. Я уходила... Так же, как ушли когда-то они сами.
Вдруг дверь с шумом распахнулась – в комнату ураганом ворвалась улыбающаяся, радостная Анна. Моё сердце высоко подскочило, а затем ухнуло в пропасть... Я не могла поверить, что вижу свою милую девочку!.. А она как ни в чём не бывало широко улыбалась, будто всё у неё было великолепно, и будто не висела над нашими жизнями страшная беда. – Мамочка, милая, а я чуть ли тебя нашла! О, Север!.. Ты пришёл нам помочь?.. Скажи, ты ведь поможешь нам, правда? – Заглядывая ему в глаза, уверенно спросила Анна.
Север лишь ласково и очень грустно ей улыбался...
* * *
Пояснение
После кропотливых и тщательных тринадцатилетних (1964-1976) раскопок Монтсегюра и его окрестностей, Французская Группа Археологических Исследований Монтсегюра и окрестностей (GRAME), обьявила в 1981 году своё окончательное заключение: Никакого следа руин от Первого Монтсегюра, заброшенного хозяевами в XII веке, не найдено. Так же, как не найдено и руин Второй крепости Монтсегюр, построенной её тогдашним хозяином, Раймондом де Перейль, в 1210 году.
(See: Groupe de Recherches Archeologiques de Montsegur et Environs (GRAME), Montsegur: 13 ans de rechreche archeologique, Lavelanet: 1981. pg. 76.: "Il ne reste aucune trace dan les ruines actuelles ni du premier chateau que etait a l"abandon au debut du XII siecle (Montsegur I), ni de celui que construisit Raimon de Pereilles vers 1210 (Montsegur II)...")
Соответственно показаниям, данным Священной Инквизиции на 30 марта 1244 года совладельцем Монтсегюра, арестованным сеньором Раймондом де Перейль, фортифицированный замок Монтсегюр был «восстановлен» в 1204 году по требованию Совершенных – Раймонда де Миропуа и Раймонда Бласко.
(According to a deposition given to the Inquisition on March 30, 1244 by the captured co-seigneur of Montsegur, Raymond de Pereille (b.1190-1244?), the fortress was "restored" in 1204 at the request of Cather perfecti Raymond de Mirepoix and Raymond Blasco.)
Однако, кое-что всё же осталось, чтобы напоминать нам о трагедии, развернувшейся на этом малом, насквозь пропитанном человеческой кровью клочке горы... Всё ещё крепко цепляясь за основание Монтсегюра, буквально «висят» над обрывами фундаменты исчезнувшей деревни...

Анна восторженно взирала на Севера, будто он в состоянии был подарить нам спасение... Но понемногу её взгляд стал угасать, так как по грустному выражению его лица она поняла: как бы он этого не желал, помощи почему-то не будет.
– Ты ведь хочешь нам помочь, правда, ведь? Ну, скажи, ты ведь желаешь помочь, Север?..
Анна поочерёдно внимательно всматривалась в наши глаза, будто желая удостовериться, что мы её правильно понимаем. В её чистой и честной душе не укладывалось понимание, что кто-то мог, но не хотел спасти нас от ужасающей смерти...
– Прости меня, Анна... Я не могу помочь вам, – печально произнёс Север.
– Но, почему?!! Неужели ты не жалеешь, что мы погибнем?.. Почему, Север?!..
– Потому, что я НЕ ЗНАЮ, как помочь вам... Я не знаю, как погубить Караффу. У меня нет нужного «оружия», чтобы избавиться от него.
Всё ещё не желая верить, Анна очень настойчиво продолжала спрашивать.
– А кто же знает, как побороть его? Кто-то ведь должен это знать! Он ведь не самый сильный! Вон даже дедушка Истень намного сильнее его! Ведь, правда, Север?
Было забавно слышать, как она запросто называла такого человека дедушкой... Анна воспринимала их, как свою верную и добрую семью. Семью, в которой все друг о друге радеют... И где для каждого ценна в ней другая жизнь. Но, к сожалению, именно такой семьёй они и не являлись... У волхвов была другая, своя и обособленная жизнь. И Анна пока ещё этого никак не понимала.
– Это знает Владыко, милая. Только он может помочь вам.
– Но если это так, то как же он не помог до сих пор?! Мама ведь уже была там, правда? Почему же он не помог?
– Прости меня, Анна, я не могу тебе ответить. Я не ведаю...
Тут уже и я не смогла далее смолчать!
– Но ты ведь объяснял мне, Север! Что же с тех пор изменилось?..
– Наверное, я, мой друг. Думаю, это ты что-то во мне изменила. Иди к Владыко, Изидора. Он – ваша единственная надежда. Иди, пока ещё не поздно.
Я ничего ему не ответила. Да и что я могла сказать?.. Что я не верю в помощь Белого Волхва? Не верю, что он сделает для нас исключение? А ведь именно это и было правдой! И именно потому я не хотела идти к нему на поклон. Возможно, поступать подобно было эгоистично, возможно – неразумно, но я ничего не могла с собой поделать. Я не хотела более просить помощи у отца, предавшего когда-то своего любимого сына... Я не понимала его, и была полностью с ним не согласна. Ведь он МОГ спасти Радомира. Но не захотел... Я бы многое на свете отдала за возможность спасти мою милую, храбрую девочку. Но у меня, к сожалению, такой возможности не было... Пусть даже храня самое дорогое (ЗНАНИЕ), Волхвы всё же не имели права очерствить свои сердца до такой степени, чтобы забыть простое человеколюбие! Чтобы уничтожить в себе сострадание. Они превратили себя в холодных, бездушных «библиотекарей», свято хранивших свою библиотеку. Только вот вопрос-то был уже в том, помнили ли они, закрывшись в своём гордом молчании, ДЛЯ КОГО эта библиотека когда-то предназначалась?.. Помнили ли они, что наши Великие Предки оставили своё ЗНАНИЕ, чтобы оно помогло когда-нибудь их внукам спасти нашу прекрасную Землю?.. Кто же давал право Белому Волхву единолично решать, когда именно придёт тот час, что они наконец-то широко откроют двери? Мне почему-то всегда казалось, что те, кого наши предки звали Богами, не позволили бы гибнуть своим самым лучшим сыновьям и дочерям только лишь потому, что не стояло ещё на пороге «правильное» время! Ибо, если чёрные вырежут всех просветлённых, то уже некому более будет понимать даже самую лучшую библиотеку...
Анна внимательно наблюдала за мной, видимо слыша мои печальные думы, а в её добрых лучистых глазах стояло взрослое, суровое понимание.
– Мы не пойдём к нему, мамочка. Мы попробуем сами, – ласково улыбнувшись, произнесла моя смелая девочка. – У нас ведь осталось ещё какое-то время, правда?
Север удивлённо взглянул на Анну, но, увидев её решимость, не произнёс ни слова.
А Анна уже восхищённо оглядывалась вокруг, только сейчас заметив, какое богатство окружало её в этой дивной сокровищнице Караффы.
– Ой, что это?!. Неужели это библиотека Папы?.. И ты могла здесь часто бывать, мамочка?
– Нет, родная моя. Всего лишь несколько раз. Я хотела узнать о чудесных людях, и Папа почему-то разрешил мне это.
– Ты имеешь в виду Катар? – спокойно спросила Анна. – Они ведь знали очень много, не правда ли? И всё же не сумели выжить. Земля всегда была очень жестокой... Почему так, мама?
– Это не Земля жестока, солнышко моё. Это – люди. И откуда тебе известно про Катар? Я ведь никогда не учила тебя о них, не правда ли?
На бледных щеках Анны тут же вспыхнуло «розовое» смущение...
– Ой, ты прости меня, пожалуйста! Я просто «слышала», о чём вы вели беседу, и мне стало очень интересно! Поэтому я слушала. Ты извини, ведь в ней не было ничего личного, вот я и решила, что вы не обидитесь...
– Ну, конечно же! Только зачем тебе нужна такая боль? Нам ведь хватает и того, что преподносит Папа, не так ли?
– Я хочу быть сильной, мама! Хочу не бояться его, как не боялись своих убийц Катары. Хочу, чтобы тебе не было за меня стыдно! – гордо вскинув голову, произнесла Анна.
С каждым днём я всё больше и больше удивлялась силе духа моей юной дочери!.. Откуда у неё находилось столько мужества, чтобы противостоять самому Караффе?.. Что двигало её гордым, горячим сердцем?
– Хотите ли увидеть ещё что-либо? – мягко спросил Север. – Не будет ли лучше вас оставить вдвоём на время?
– О, пожалуйста, Север, расскажи нам ещё про Магдалину!.. И расскажи, как погиб Радомир? – Восторженно попросила Анна. И тут же спохватившись, повернулась ко мне: – Ты ведь не возражаешь, мама?..
Конечно же, я не возражала!.. Наоборот, я была готова на всё, только бы отвлечь её от мыслей о нашем ближайшем будущем.
– Пожалуйста, расскажи нам, Север! Это поможет нам справиться и придаст нам сил. Расскажи, что знаешь, мой друг...
Север кивнул, и мы снова оказались в чьей-то чужой, незнакомой жизни... В чём-то давным-давно прожитом и покинутом прошлом.
Перед нами благоухал южными запахами тихий весенний вечер. Где-то вдалеке всё ещё полыхали последние блики угасающего заката, хотя уставшее за день солнце давно уже село, чтобы успеть отдохнуть до завтра, когда оно снова вернётся на своё каждодневное круговое путешествие. В быстро темнеющем, бархатном небе всё ярче разгорались непривычно огромные звёзды. Окружающий мир степенно готовил себя ко сну... Лишь иногда где-то вдруг слышался обиженный крик одинокой птицы, никак не находящей покоя. Или время от времени сонным лаем тревожил тишину переклик местных собак, этим показывавших своё неусыпное бдение. Но в остальном ночь казалась застывшей, ласковой и спокойной...
И только в огороженном высокой глиняной стеной саду всё ещё сидели двое. Это были Иисус Радомир и его жена Мария Магдалина...
Они провожали свою последнюю ночь... перед распятием.
Прильнувши к мужу, положив уставшую голову ему на грудь, Мария молчала. Она ещё столько хотела ему сказать!.. Сказать столько важного, пока ещё было время! Но не находила слов. Все слова уже были сказаны. И все они казались бессмысленными. Не стоящими этих последних драгоценных мгновений... Как бы она ни старалась уговорить Радомира покинуть чужую землю, он не согласился. И это было так нечеловечески больно!.. Мир оставался таким же спокойным и защищённым, но она знала – он не будет таким, когда уйдёт Радомир... Без него всё будет пустым и мёрзлым...
Она просила его подумать... Просила вернуться в свою далёкую Северную страну или хотя бы в Долину Магов, чтобы начать всё сначала.
Она знала – в Долине Магов их ждали чудесные люди. Все они были одарёнными. Там они могли построить новый и светлый мир, как уверял её Волхв Иоанн. Но Радомир не захотел... Он не согласился. Он желал принести себя в жертву, дабы прозрели слепые... Это было именно той задачей, что воздвиг на его сильные плечи Отец. Белый Волхв... И Радомир не желал отступать... Он хотел добиться понимания... у иудеев. Даже ценой своей собственной жизни.
Ни один из девяти друзей, верных рыцарей его Духовного Храма, не поддержал его. Ни один не желал отдавать его в руки палачей. Они не хотели его терять. Они слишком сильно его любили...
Но вот пришёл тот день, когда, подчиняясь железной воле Радомира, его друзья и его жена (против своей воли) поклялись не встревать в происходящее... Не пытаться его спасти, что бы ни происходило. Радомир горячо надеялся, что, видя явную возможность его гибели, люди наконец-то поймут, прозреют и захотят спасти его сами, несмотря на различия их веры, несмотря на нехватку понимания.

Православный собор Марии Магдалины (полное название – Православный собор во имя Святой Равноапостольной Марии Магдалины Варшавско-Бельской епархии Польской православной церкви) расположен в Варшаве, на Аллее Солидарности. Главной святыней храма являются мощи Святой Марии Магдалины.

Предпосылки возникновения православной церкви в столице Польши

В XIX веке район Прага стал железнодорожным узлом и средоточием промышленных предприятий. Большое количество работающих и проживающих в Варшаве русских рабочих было лишено возможности совершать православные обряды. В обществе часто начинались дебаты о нехватке в городе православной церкви, и в 1865 году епископ Варшавы получил разрешение на возведение храма.

В комитет, созданный для строительства, вошли варшавский гражданский губернатор Е. П. Рожнов и князь Владимир Черкасский. Архитектором Н. А. Сычевым был создан проект, согласно которому будущая церковь должна была вмещать 1000 человек. Предполагаемая стоимость работ составляла 122000 рублей, стиль постройки определялся как русско-византийский.

Строительство и освящение церкви

1867 год считается началом возведения церкви – 14 июня первый камень был торжественно заложен в фундамент. Строительные работы шли быстро и закончились уже через два года. Предметы внутреннего убранства изготовили в Германии и России, настенные росписи выполнили русские живописцы Р. Ф. Виноградов и В. В. Васильев.

В 1869 году 29 июня Православный собор Святой Марии Магдалины в Варшаве был освящен. Церемонию предваряли звон колоколов и торжественное шествие рабочих. В 1892 году освятили придел, построенный в честь преподобного Иова Почаевского, после чего церковь стала вмещать еще больше прихожан.

Потери храма в период воин

В приходской церкви св. Марии Магдалины перед наступлением Первой мировой войны располагались школа, молельные дома и приют для бездомных. В 1916 году статус церкви изменился ‒ она стала митрополичьим собором Варшавы.

Перед наступлением гитлеровцев большую часть находившихся в варшавском храме икон и реликвий вывезли, стараясь тем самым их сохранить. К сожалению, после войны ценности возвратить не удалось, потерян оказался и Образ Почаевской Богоматери, который был одной из святынь собора.

Вторая мировая война не принесла зданию церкви больших разрушений, хотя порой оно находилось очень близко к очагам боевых действий. Наружная роспись полностью погибла, а в 1944 году была повреждена снарядом и частично обрушилась кровля придела.

Ремонтные и реставрационные работы в соборе проводились несколько раз ‒ в 1945 и 1952‒1953 годах, а самые масштабные в 1968‒1970 годы. Храм был полностью восстановлен после войны в 1953 году, и тогда же зазвонил новый колокол, поднятый на колокольню. В июле 1965 года Православный собор Святой Марии Магдалины пополнил реестр памятников архитектуры Польши.

Здесь публикуется перевод двух глав из диссертации архимандрита Макария, написанной им во время пребывания на богословском факультете Университета Мартина Лютера в Галле (Герма­ния) и защищенной там же в 1988 г. В 1999 г. эта работа была опубликована в Эрлангене в серии OIKONOMIA (Bd. 38). В издатель­ском предисловии сообщается, что впервые за несколько последних десятилетий богослову, получившему образование в православной Ака­демии, была присвоена ученая степень евангелического богословского факультета.

II. Великая герцогиня и великая княгиня Мария Павловна
(*1786 – †1859)

Основание и жизнь веймарского православного храма неразрывно связаны с именем великой княгини и великой герцогини Марии Павловны, дочери русского царя Павла I (*1754–†1801). Вступив в брак с наследником веймарского герцога Карлом Фридрихом, она прибыла в Веймар в сопровождении православного клира, оставаясь здесь до своей кончины. Пребывание в Веймаре православной герцогини и послужило непосредственным поводом для того, чтобы основать здесь православный храм.

Кем же была Мария Павловна и каким образом можно охарактеризовать ее деятельность в Веймаре?

Она родилась 16 февраля 1786 г. в царской семье в Петербурге и была в семье пятым ребенком . Ее воспитательницей была швейцарка Мазебет; “ее ученица оставалась ей благодарной до конца дней” . Позднее композитор Сарти преподавал юной великой княжне музыку и считал, что у нее к тому имеется большой талант . В 1795 г. ей пришлось пережить смерть младшей трехлетней сестры Ольги, а в 1801 г. - насильственную смерть отца, императора Павла I. Павел был женат дважды и оба раза на немках. Первой его женой была принцесса Вильгельмина Дармштадтская (Наталия Алексеевна). Вторая жена, София Доротея Августа Вюртембергская (Мария Феодоровна), была матерью Марии Павловны. При описании деятельности Марии Павловны подчеркивается, что Мария Феодоровна примером собственных трудов оказала большое влияние на дочь в том, что касается ее позднейшей благотворительности .

В 1799 г. Александра Павловна, сестра Марии Павловны, вступила в брак с великим герцогом Иосифом, наместником Венгрии. Перед тем велись длительные переговоры о возможности ее брака с наследным принцем Швеции Густавом Адольфом, однако они были прерваны из-за затруднений конфессионального характера .

Почти одновременно другая сестра, Елена Павловна, вышла замуж за наследного принца Мекленбург-Шверинского Фридриха Людвига. Вскоре обе сестры умерли: Александра 16 марта 1801 г. (похоронена в Иреме), а Елена - 13 декабря 1803 г. (похоронена в Людвигслюсте). На месте захоронений позднее были построены православные храмы .

В 1804 году состоялось венчание Марии Павловны с наследным герцогом Саксонии и Веймара Карлом Фридрихом. Исследователи называют две даты начала переговоров о возможности обручения Марии Павловны с герцогом Веймара; это либо 1800 г. , либо 1802 г. . Эти переговоры вел свойственник Фридриха Шиллера В. фон Вольцоген, как писал об этом Шиллер в своем письме Х. Гёшену от 10 февраля 1802 г. . Жених, наследный герцог Карл Фридрих, в 1803 г. приехал в Петербург. Он был принят на русскую службу в чине генерал-лейтенанта; ему был пожалован орден святого Апостола Андрея Первозванного. 1 января 1804 г. состоялось торжественное обручение, которое совершил митрополит Амвросий . В одном из писем Фридриха Шиллера мы находим точную дату: “Обручение праздновали на Новый год по российскому календарю, или 13 января по-на­шему” .

Летом состоялось венчание, по каковому поводу в манифесте сказано: “Божией милостью Александр Первый, Император и Самодержец Всероссийский и прочая и прочая и прочая. Объявляем всем нашим верноподданным: Силою Всемогущего Бога и Его мудрым попечением июля 22 дня по обряду Православной Восточной Церкви совершено венчание нашей возлюбленной сестры Марии Павловны с Его Светлостью Наследным Принцем Саксонско-Веймарско-Эйзенахским Карлом Фридрихом. Призываем верных сынов России вместе с нами обратиться к Богу и вознести Ему благодарение и усердные молитвы о благополучии, мире и любви нововенчанных, ради услаждения драгоценных дней нашей чадолюбивой и всяческой любви достойной матери, Царицы Марии Феодоровны, и на утешение всей нашей семье. - Дано в Санкт-Петербурге июля 22 дня 1804 г.” . Таинство брака совершали митрополит Амвросий и грузинский архиепископ Варлаам.

Представляется, что из двух веймарских поэтических знаменитостей Фридрих Шиллер более обрадовался новой наследной принцессе, нежели Иоганн Вольфганг фон Гете. При этом мы имеем в виду не только то, что свойственник Шиллера В. фон Вольцоген много потрудился в этом деле, но и то, что Шиллер в этот последний период своего творчества явственно обращается к русской исторической тематике. В письме от 1 сентября 1804 г. поэт пишет В. фон Вольцогену: “То, что ты пишешь о проявлениях участия ко мне императрицы и великой княжны, весьма меня обрадовало и утешило, так что я могу надеяться, что для нашей будущей княгини я уже не совершенный незнакомец. Хотелось бы мне и на будущее заслужить и получить внимание и участие” .

Согласно брачному контракту приданое Марии Павловны составляло миллион рублей, из которых первую четверть она получила после венчания, а вторую - спустя шесть месяцев; со второй половины она ежегодно получала 5% ренты. Наряду с этим Мария Павловна получила много вещей, среди которых были и вклады в будущий православный храм в Веймаре: золотые богослужебные сосуды, святые иконы, облачения духовенства, иконостас, подсвечник и т. д. Перевоз столь значительных богатств был связан с затруднениями на таможне .

Прибытие приданого невесты в Веймар описывается следующим образом: “Редкостная, необычная процессия тянулась осенью 1804 г. в Бельведер. 2 октября в Веймар после восьминедельного путешествия из Петербурга прибыл обоз с приданым великой княгини Марии Павловны, супруги наследного принца Карла Фридриха, сопровождаемый русскими крестьянами и крепостными в рубахах красного льна, широких панталонах и сапогах, подбитых мехом. В нем было 83 повозки и более 130 лошадей” .

Для раскрытия других аспектов отношений Петербурга и Веймара существенно указание на то, что мать жениха Марии Павловны была сестрой первой супруги царя Павла I .

Сама Мария Павловна оставалась на родине до 7 октября и только тогда отбыла вместе с супругом в Веймар. Путешествие длилось месяц и, наконец, 9 ноября 1804 г. колокольный звон и пушечные выстрелы оповестили о прибытии новобрачных. По сообщениям очевидцев, это прибытие вызвало общую радость населения. Многие устремились увидеть и приветствовать супружескую пару наследников. Некоторое время спустя те показались на балконе дворца - и тысячи людей восклицали в радостном оживлении “Да здравствуют, многая лета!” . Описание великой радости народа мы находим даже в проповеди, сказанной годом позже . Ликование продолжалось 12 ноября при первом посещении Марией Павловной театра. В этот день была премьера оперы “Поклонение искусств” Фридриха Шиллера, которая была только что написана и посвящена Марии Павловне . В предисловии к тексту сказано: “Ее Императорскому Высочеству госпоже наследной принцессе Веймарской Марии Павловне, Великой Княгине Российской, с почтением посвящается и представляется в придворном театре Веймара 12 ноября 1804 г.” . На прибытие Марии Павловны в Веймар последовали восторженные отклики. Тот же Шиллер писал в одном из своих писем: “С нашей новой принцессой к нам поистине вселился добрый ангел. Она в высшей степени достойна любви, разумна и образованна, выказывает твердость характера и умеет сочетать достоинство своего положения с природной общительностью. Короче, она такова, что если бы у нас был выбор, какую выписать нам для себя княгиню, мы бы пожелали ее, такую, какова она есть, и никакую другую. Я ожидаю прекрасной эпохи для Веймара, лишь бы она у нас прижилась” .

Худ. П. Ф. Тишбайн.
Дворцовая галерея, Веймар

С этого времени наследная принцесса считалась первой дамой страны. “Мы все можем у нее учиться, - говорила сама Шарлотта фон Штайн, - эта русская была не только молода, красива и богата, но и чрезвычайно умна” . С такой сердечностью была принята Мария Павловна в Веймаре и в герцогском дворце. Герцогиня Анна Амалия писала в письме от 28 ноября 1804 г.: “С радостью и истинной любовью говорю Вам, что моя новая внучка - настоящее сокровище, я ее бесконечно люблю и уважаю. Ей выпало счастье - а возможно, и благословение - нас всех очаровать” . Но было бы неверно думать, что прибытие Марии Павловны вызвало только радость. Звучали и противоположные мнения. Постановка “Поклонения искусств” Шиллера описывалась одним из актеров следующим образом: “Празд­ничный спектакль встретил полное признание и двора, и публики, однако были и такие, кто усмотрел в некоторых намеках угодничество перед Россией. Конечно, каждый истинный немец должен оправдать Шиллера от этих обвинений. Но подобные высказывания исходили только от той партии, которая все еще подвизается в Веймаре” .

Переезд молодой женщины, воспитанной в России, в Германию, заставляет задаться вопросом - а как у нее обстояло дело с немецким языком? Ответ мы находим в письме Шиллера: “По-немецки она говорит с затруднениями, но понимает, если с ней разговаривать, а читает без труда” . Кроме того, она владела итальянским и французским .

В любом случае брак великой княжны Марии Павловны и герцога Карла Фридриха способствовал развитию связей Веймара с Россией .

За свою долгую жизнь в Веймаре Мария Павловна прославилась своей благотворительностью, и ее не без оснований называли матерью нации . Русский дипломат говорил, что ни одна из дочерей царя Павла I не пользовалась таким уважением, как Мария Павловна в Веймаре . Cтав патриоткой своей новой страны, она растоптала паспорт, переданный ей Наполеоном, а позднее просила русского министра графа Аракчеева о помощи и внимании для веймарских пленных, которых Наполеон во время войны заставил воевать с Россией: “Граф Алексей Андреевич. С особенным удовольствием получила я письмо ваше от 22 августа и благодарю вас усердно за старание ваше в рассуждении веймарских пленных офицеров, коим следует ожидать до будущего времени перемену их судьбы, где они находятся: а между тем, прошу вас меня уведомить вперед, ежели что воспоследует в пользу их; я, конечно, всегда сочту внимание ваше к их участи доказательством особой услуги, относящейся к моей особе” . Наследная герцогиня создала в стране Патриотический институт женских объединений; целью его членов было оказание помощи раненым и пострадавшим во время войны .

Благотворительность Марии Павловны осуществлялась в различных направлениях: в первую очередь - преодоление нищеты, затем - поощрение наук, искусств, культуры и развитие общества. Так, она поддерживала рабочие мастерские для взрослых, прядильни для пожилых бедных женщин, уход за роженицами. Население обязано Марии Павловне множеством фонтанов, сооруженных в Веймаре. Первая сберегательная касса в Веймаре была открыта в день рождения Марии Павловны 16 февраля 1821 г. Это было новшество, особо поддерживаемое великой герцогиней. Одновременно Мария Павловна помогала отдельным людям, оставаясь по большей части “неизвестной дарительницей” . Вот что сказал проповедник главной церкви Веймара по поводу кончины Марии Павловны: “О, сколь много городов, деревень и домов следует нам посетить; к какому множеству одров болящих, голодающих, мерзнущих, нагих, обездоленных, покинутых должно нам приступить: засвидетельствуем же и поведаем о многолетних деяниях, советах и заботах материнского сердца почившей попечительницы страны, предпринятых ею ради устранения, смягчения и уменьшения нищеты человеческой” . Стиль работы великой княгини характеризуется следующим образом: “Никто и никогда не сталкивался с промедлением или упущением. Ответы на обращения, предложения, отчеты организаций следовали с быстротой и пунктуальностью, которые могли бы взять себе за образец иные администрации, и были так ясны и определенны, что не понять их вряд ли было возможно” .

В интересах науки Мария Павловна учредила литературные вечера, происходившие во дворце, на которых делали доклады различные веймарские ученые и профессора Йенского университета. Это никоим образом не было простым времяпрепровождением; напротив, Мария Павловна таким образом заботилась как о собственном образовании, так и об образовании других . “Наверное, ее придворные дамы часто втайне вздыхали, когда их венценосная госпожа требовала, чтобы они на следующий день по памяти записывали ученые доклады” . Православный сербский епископ Никанор подчеркивает в предисловии к своей книге, посвященной веймарскому и висбаденскому храмам, что Мария Павловна была большим другом сербской литературы и высокой покровительницей первой книги известного сербского ученого Вука Караджича. В одном из двух экземпляров книги, хранящейся в Веймарской национальной библиотеке, можно найти автограф духовного автора: “Венок, возлагаемый на моги­лу высокочтимой почившей великой княгини Марии Павловны, великой герцогини Саксонии, Веймара и Эйзенаха, с глубокой благодарностью. Смиренный молитвенник епископ Никанор. Веймар, 2.7.1897”.

Как памятник попечения Марии Павловны о сохранности наиболее значительных немецких учреждений культуры можно рассматривать реставрацию Вартбурга, последовавшую по инициативе матери нации . Мария Павловна внесла значительный вклад в расцвет искусств в Веймаре. По ее желанию в Веймар были приглашены композиторы Ян Непомук Хуммель и Ференц Лист , который в знак признательности представлял ко дням рождения великой герцогини новые оперные постановки .

Размаху и характеру благотворительной деятельности Марии Павловны на благо Веймара и страны можно посвятить отдельную работу. Приведем здесь лишь два высказывания - ее современника и советского исследователя. К. А. Варнгаген фон Энзе, прусский дипломат и писатель, так описывает последние годы жизни великой герцогини: “Великая княгиня Мария Павловна живет в Бельведере <…> Ее отличают одухотворенность, достоинство, утонченность и особая прямота. Теперь, овдовев, она не берет денег из казны, а довольствуется тем, что получает из России, - примерно 130 000 талеров в год; излишки она отдает дочерям и в особенности беднякам, раздает и помогает повсюду” . С. Дурылин пишет в книге, посвященной Иоганну Вольф­гангу фон Гете: “Только специальная работа, построенная на архивном, веймарском и петербургском, материале, могла бы со всей полнотой вскрыть крепостные российские финансовые основы веймарского культурного благополучия, но и приведенные свидетельства не оставляют сомнения, что золотой русский дождь, поливший на Веймар со времени водворения там Марии Павловны, был частый, крупный и непрерывный” . Кроме того, следует заметить, что благотворительность Марии Павловны не ограничивалась Веймаром, но распространялась и на Россию. Так, она послала перевязочные материалы для солдат, раненных на Крымской войне .

“Несмотря на 55-летнее пребывание в Германии, несмотря на брак с протестантом дочь русского царя осталась верна вере своих отцов и пожелала быть погребенной по греко-православ­ному обычаю” . Это справедливо. Но какова была ее религиозная жизнь? Этого вопроса касались протестантские проповедники ее времени, в том числе и после ее кончины. Все подчеркивали, что в условия брачного договора входило то, что она остается православной, причем сама она относилась к другим конфессиям с дружелюбием и сердечностью .

Через сто лет после ее прибытия в городской церкви Веймара прозвучали слова: “И к тому же ведь это тот же самый дом Божий, в котором она, хотя и принадлежала к иной конфессии, объединялась на Богослужении с общиной города Веймара при всех значительных поводах и праздниках. Ее набожный дух обрел в вере, действующей в любви, ту общую всем христианам позицию, при которой барьеры конфессий неощутимы” . Далее проповедник говорит о пожертвованиях великой герцогини на храмы. Еще более подробно разрабатывает эту тему настоятель из Штоттернхейма. Он замечает, что и в преклонном возрасте она часами стояла на Богослужениях в православном храме, и продолжает: “Она никогда не выказывала пренебрежения к другим церквам, в особенности высоко ценила евангелическую, усердно и с редкостным благоговением посещала евангелические богослужения, как, например, последние праздники Вознесения и Пятидесятницы, которые она еще застала, оказывала всяческое внимание верным и достойным служителям Церкви и была щедрой в отношении евангелических храмов. Как трогательно было то, что она, посещая деревни, всегда заходила в церковь, и, тихо помолившись перед алтарем, никогда не покидала ее, не оставив щедрого приношения. Сколь многим духовным лицам, обращавшимся к ней, она помогала получить желаемое для церкви (например, в Гутендорфе)! Сколь многие церкви она снабдила украшениями, жертвуя в одном месте драгоценный покров для алтаря, в другом - изысканные цветочные вазы, в третьем (в Гейзе) - дорогие священные сосуды. Сколько Библий и Евангелий она раздала собственноручно! Ее вера была не узко конфессиональной, но живой, всепросвещающей христианской верой” .

Известны свидетельства личной набожности Марии Павловны. “Во всех своих скорбях и радостях она прибегала к Богу” . В письме Митрополиту Санкт-Петербургскому Мария Павловна писала: “Я, с моей стороны, могу вас уверить, что разлука с моим Отечеством нимало не ослабила ни веру, ни преданность к оному, но тем более еще усугубила” . Одному из русских посетителей великая княгиня хвалила русское духовенство . Во время Великого поста она не посещала театр .

Русский путешественник описывает Богослужение Великой субботы в веймарском православном храме; из его слов мы еще больше узнаем о благочестивой жизни великой княгини. “Се­годня в 8 мы уже были в церкви. Вскоре после нас прибыла великая герцогиня в сопровождении г-жи Хопфгартен. Затем диакон начал читать молитвы, после чего началась Литургия. Перед причастием великая княгиня с глубокими поклонами целовала иконы и смиренно кланялась на все стороны, потом она встала перед амвоном и подала нам рукой знак приблизиться. А когда появился священник со Святыми Дарами, она с одушевлением пала ниц, после чего благоговейно приняла Тело и Кровь Небесного Царя и, вновь поклонившись на все стороны, вернулась на свое место, где тепло поздравляла всех идущих от причастия и кланявшихся ей” . Впрочем, веймарская публика не понимала всей серьезности и духовного смысла некоторых православных обычаев, например, целования руки священника .

Существование веймарского храма и деятельность Марии Павловны позволяют нам задуматься над темой доэкуменических связей. Молитвы о правящей династии возносились верующими как в лютеранских кирхах, так и в православных храмах. Марфа Сабинина, которая сама принимала в этом участие, приводит пример: “2-го Февраля была у нас обедня по случаю дня рождения августейшаго супруга нашей великой княгини. Во все радостные или памятные дни в нашей церкви шла служба, и все приезжие члены иностранных царствующих домов сопровождали нашу великую княгиню в ея церковь, а протестантская церковь, за редкими исключениями, в такие дни не призывала своей паствы к молитве, а только при богослужении следующего Воскресенья упоминали, что был такой-то (то есть православный - а. М. ) праздник, и вкладывали коротенькую молитву. В этот день (2 февраля - а. М. ) нашу великую княгиню сопровождали в ея церковь, кроме августейшаго супруга и сына, принц и принцесса Карл Прусские” .

Мария Павловна вела обширную переписку с иерархами Русской Церкви, которые в свою очередь посылали ей свои творения и иконы. Эти письма нередко подписаны епископами, известными и в наши дни, и могут войти в собрание автографов русского духовенства .

Мария Павловна жила в Веймаре очень долго; в 1854 г. праздновалось 50-летие ее пребывания. В веймарском театре вновь было поставлено “Поклонение искусств” Шиллера, но по желанию великой княгини это событие отмечали не особенно торжественно. “Великая княгиня запретила намечавшуюся иллюминацию, предназначив деньги для бедных. На эти деньги был основан фонд призрения дряхлых стариков” . Даже по таким поводам пожилая великая герцогиня искала и находила новые возможности для благотворительных деяний.

Между тем слуги и служанки, прибывшие в Веймар с Марией Павловной в 1804 г., состарились, как и их госпожа, и некоторые ушли в жизнь вечную до нее, а другие ее пережили. Одной из первых была Мавра Петровна Соколова. Ее надгробный памятник, как и памятник Надежды фон Плетц и Констанцы фон Фрич , доныне сохранился рядом с веймарской кладбищенской часовней. Надпись на надгробном памятнике Мавры Соколовой гласит: “Здесь покоится верная служанка и спутница Ее Имп. Высочества Великой герцогини и Великой княгини, первая камерфрау Мавра Петровна, р. в Петербурге 16 апр. 1786 г., ум. в Веймаре 25 марта 1856 г.”. Она была сверстницей Марии Павловны. Имя Мавры Соколовой встречается и в дневниках Гете . Ее отпевал протоиерей Стефан Сабинин. В конце жизни Мария Павловна заказала копию портрета усопшей и послала ее с письмом от 21.1/2.2 1858 г. игумении Мастридии из московского Зачатьевского монастыря, сестре Мавры Соколовой .

Жизнь Марии Павловны явно близилась к концу. 18 июня 1859 г. она простудилась. Но, чтобы люди из-за нее не волновались, великая герцогиня запретила выпускать бюллетени о своем здоровье . После недолгой болезни великая герцогиня Мария Павловна отошла накануне дня рождения своего сына, великого герцога Карла Александра. Смерть наступила в половине седьмого вечера. Правящий великий герцог простился с матерью, не подозревая о ее близкой кончине, и отправился из Бельведера в Эттерсберг. Но не успел он туда прибыть, как его нагнал верховой гонец и сообщил ему о кончине Марии Павловны. Этой печальной вести вначале не хотели верить . Днем смерти был четверг, а в воскресенье читатели газеты узнали, что “По высочайшему повелению cветлейшие останки Ее Императорского Высочества сиятельнейшей почившей Великой герцогини и Великой княгини будут выставлены (по настоятельному распоряжению усопшей - в закрытом гробу) в греческой церкви, расположенной в веймарском парке, в воскресенье 26 сего месяца с четырех часов дня до полуночи. Торжественное погребение состоится в понедельник 27 сего месяца в 8 утра”.

Кроме имени Марии Павловны, внесенного в синодик по указанию императора царским духовником протоиереем Василием Бажановым, там вместе с ней упоминаются все духовные лица, участвовавшие в ее погребении: духовник Марии Павловны протоиерей Стефан Сабинин и протоиереи Иоанн Базаров из Штуттгарта, Иоанн Янышев из Висбадена и Тарас Серединский из Берлина, а кроме того - диакон Иоанн Сперанский, чтецы и певчие . В это время в Веймаре были следующие певчие, служащие и на покое: Виталий Черников, Иоанн Дворецкий, Василий Лихницкий, Иван Полетаев, Владимир Соболев, Григорий Стрелинский, Иван Таренецкий. Кроме того, известно, что с берлинским духовенством прибыли еще двое певчих . Отпевание состоялось в домовой церкви г-жи фон Штайн. В понедельник, когда Мария Павловна отправилась в последний путь к месту вечного упокоения, многие веймарцы стояли на улицах и, исполненные печали, прощались с великой княгиней. На кладбище пропели панихиду. “После того, как благословили высочайшие останки, начал петь греческий хор, и во время пения гроб мягко опустили в землю, при чем присутствовали гофмаршал и камергер усопшей. Четыре ученицы Софийского приюта усыпали опускающийся гроб цветами” .

Участвовавший в погребении протоиерей Иоанн Базаров сообщает об одной подробности. Он подарил книгу дочери Марии Павловны, прусской королеве и будущей германской императрице Августе . Это был Чин православного погребения, который протоиерей сам перевел на немецкий язык и издал . Книга так ей понравилась, что она не только следила по ней во время панихиды, совершавшейся по ее усопшей матери, но и позже, по ее словам, не могла расстаться с ней при домашней молитве о упокоении души матери . В изножье родительских могил она повелела поставить аналой, у которого часто молилась в усыпальнице возлюбленных родителей .

По словам проповедника, “повсюду по всей нашей стране сегодня общины всех конфессий собрались в храмы, чтобы в общей скорби и в едином благоговении почтить оплакиваемый уход нашей высокой матери, которая 55 лет пребывала в нашем дорогом отечестве, принося ему неописуемые блага” . Другой евангелический проповедник подробно говорил о благотворительности Марии Павловны, подробно разбирая при этом библейский текст о Тавифе из Иоппии (Деян 9:36–42). Добродетели великой герцогини на основе библейского текста сравнивались с рубашками и платьями Тавифы . Несомненно, что и православное духовенство произносило проповеди по этому случаю, но они остались неопубликованными. По поводу кончины великой княгини появилось и стихотворение .

Как реакцию на смерть Великой герцогини можно рассматривать книгу библиотекаря Великого герцога Лю Преллера (ум. в 1861 г.): “Царственная жизнь. Памяти незабвенной великой герцогини Саксонской, Веймарской и Эйзенахской Марии Павловны, великой княгини Российской”. На основе этой книги и материалов ее автора в России был опубликован реферат .

Год спустя первая годовщина смерти Марии Павловны была отмечена торжественными Богослужениями: “сначала большой литургией в греческой церкви, в 10 утра, затем богослужением в протестантской дворцовой часовне, которое провел в 12 часов дня старший придворный проповедник церковный советник д-р Диттенбергер, и наконец греческой панихидой в княжеской усыпальнице в половине седьмого вечера. Надгробие со всех сторон было пышно украшено венками” . Спустя две недели, 8 июля, в годовщину смерти ее супруга, великого герцога Карла Фридриха, состоялась закладка первого камня в основании православной кладбищенской часовни. Исполняя последнюю волю Марии Павловны, начали строительство православного храма над ее могилой. День закладки камня символизирует особое значение веймарского храма для супругов Карла Фридриха и Марии Павловны: “что Бог сочетал, того человек да не разлучает” (Мф 19:6). Освящение храма (1862 г.) совершил духовник покойной протоиерей Стефан Сабинин .

Сохранилось множество портретов Марии Павловны и картин с ее изображением. Одним из первых был семейный портрет в Павловском дворце, на котором изображена и девочка Мария . Кроме других различных портретов , очень интересно масляное полотно Преллера “Въезд Марии Павловны в Веймар в 1804 г.”, находящееся в дворцовом музее Веймара.

XII. Иоганн Вольфганг фон Гете:
его отношение к Марии Павловне и интерес к Православию

Иоганн Вольфганг фон Гете - наверное, самый известный в мире из немецких поэтов и гуманистов. Его интересы были многосторонними, так же как и его темы, которые выходили за пределы сферы немецкой культуры. Неудивительно, что при этом он выказывал и особый интерес к Православию, первая встреча с которым произошла у него во время путешествия в Италию в 1786 г. .

Со времени бракосочетания наследника веймарского престола Карла Фридриха с великой княгиней Марией Павловной отношения Веймара с Россией стали интенсивными и тесными. Гете даже занимался изучением русского языка . Русский посетитель Гете пишет родителям: “…Гете интересуется всем, что связано с Россией, прочел все доступные (!) переводы нашей поэзии на французский, немецкий, английский, итальянский, расспрашивал меня о том, что в России переведено с английского и немецкого, и приглашал еще раз посетить его на следующий день” . Построенная для Марии Павловны домовая церковь пробудила у Гете интерес к Православию, но, в отличие от его первой с ним встречей, он заинтересовался уже не только внешним восприятием Православия, но выказал живой интерес к церковному пению и иконописи .

В бумагах Гете сохранилась небольшая работа, озаглавленная “Русские образы святых”. Она датируется началом 1814 г., и на ней он записал вопросы к следующим темам: о написании икон в России, в особенности в Суздале, сколько существуют иконные мастерские, “отмечены ли превосходные художники среди суздальских?” и т. д. . Кроме того, он высказывал желание получить некоторые иконы как образцы. Мария Павловна послала записку об этом в Россию своей матери, императрице Марии Феодоровне. После длительных бюрократических русских официальных процедур пришел ответ. По мнению исследователей, сомнительно, чтобы Гете действительно получил такую посылку. Что же касается содержания документа, то оно позволяет ученым рассматривать его как первую попытку исследования в этой области .

За несколько лет до того, как это было написано, Гете 20 апреля 1808 г. писал: “Скажите же мне еще, если у Вас есть на то время, словечко о древней константинопольской церковной музыке, которая вместе с греческой церковью распространилась на Восток и, как кажется, определила собой настрой сарматских народов. Откуда бы пойти столь общей тенденции к минору, которая ощущается даже в полонезе? На эту Пасху были восемь церковных певчих, проездом из Петербурга в Париж, в часовне русского посланника. На праздники они пели в здешней греческой часовне, причем, как сказала мне ее высочество, исключительно очень древние мелодии. Древнейшая из тех, которые я слышал, - это canto fermo итальянцев на манер исполнения «Страстей» в папской часовне” . Непосредственным поводом к написанию этого письма послужило пение в веймарском храме церковного хора, ехавшего в Париж из Санкт-Петербурга. Православную церковную музыку в ее русском варианте Гете слышал только в Веймаре. Максимилиан фон Проппер, много потрудившийся над изучением связей Гете с Россией, анализирует записи Гете о веймарских русских, замечая: “Время от времени Гете присутствовал и на русских богослужениях в веймарской часовне” .

Интересно также, что Гете общался с так называемым “первым поколением” православного духовенства в Веймаре, которое жило здесь долгое время начиная с 1804 г; с духовником Марии Павловны протоиереем Никитой Ясновским, с диаконом Алексеем Егоровым, с певчим и псаломщиком Николаем Трубчевским. Хотя имя последнего не называется, но заметка в гетевском дневнике “Венчание русского кантора” позволяет нам причислить и его к русскому окружению Гете. Имена же протоиерея и диакона в дневнике Гете встречаются часто. Мы уверены, что Гете общался с ними не только как с представителями Православия, но и как с представителями русского народа. Во время встреч задавались вопросы, например, “о русской истории и литературе” и на другие сходные темы. Жене диакона Гете подарил свою книгу “Герман и Доротея” (1814 г.) с посвящением (“с искренним пожеланием благополучия 18 января”). Максимилиан фон Проппер, как и советский исследователь А. Габричевский, объясняют дату тем, что это - прощальный подарок перед отъездом Егоровых, “поскольку после 1814 г. ее имя в дневниках больше не упоминается” . Однако г-жа Егорова оставалась в Веймаре еще долгое время и уехала на родину в Россию только после смерти отца диакона в 1841 г. Дату посвящения лучше объяснить следующим образом: 18 января - это очень близко ко дню памяти мученицы Татианы (12/24 января), а жена диакона Егорова как раз носила это имя. С разницей в несколько дней, точнее - за неделю мог быть и день рождения Татьяны Егоровой, так что мы, наверное, не слишком ошибемся, сочтя, что имеем дело с подарком Гете ей на день рождения.

Об отношениях Гете с протоиереем Никитой Ясновским и диаконом Егоровым мы уже писали (в другой главе диссертации - Пер .) . Здесь хотелось бы только высказать наше согласие с тем исследователем, книга которого дополняет работы Максимилиана фон Проппера и представляет ситуацию следующим образом: “Разумеется, было бы ошибкой говорить здесь об учении Гете; скорее его интерес к восточной Церкви производит впечатление именно благодаря своему спорадическому и маргинальному характеру. Этот интерес был существенной составляющей воззрений Гете на историю всего современного мира” .

Как мы видели, Гете завязал личные контакты со многими православными духовными лицами. Они включали также его взаимоотношения с православной наследной герцогиней (позднее - великой герцогиней) Марией Павловной, поскольку он был библиотекарем в библиотеке великого герцога и тем самым - ее служащим. Но что говорят нам исторические источники о том, как это в действительности было? Достаточно обширная переписка Марии Павловны и Гете демонстрирует нам глубину их отношений . Гете называл великую герцогиню “чу­дом привлекательности и учтивости” . “Великая герцогиня <…> показывает пример как одухотворенности и доброты, так и доброй воли; она - поистине благословение для страны. А поскольку людям вообще свойственно быстро понимать, откуда к ним идет добро, и поскольку они почитают солнце и прочие несущие благо стихии, то меня и не удивляет, что все сердца обращены к ней с любовью и что она легко увидела, чем это заслуживается” .

Мария Павловна, со своей стороны, всегда старалась сделать Гете что-либо приятное. Позднее, после смерти поэта, великая герцогиня пожелала каким-то образом поспособствовать увековечиванию памяти веймарских поэтов Шиллера и Гете. По поручению высокой покровительницы этим занялся Карл Фридрих Шинкель . Дочь второго духовника великой княгини сообщает, что для убранства комнат поэтов взяли бархат из приданого Марии Павловны . Эти комнаты не только служат почитанию памяти поэтов; они - вещественный памятник культурных тенденций и личной оценки Марией Павловной тех, кто был князьями немецкой поэзии.

Перевод с немецкого М. Журинской

Храм Святой равноапостольной

Марии Магдалины в Веймаре

1. Preller L. Ein furstliches Leben. Zur Erinnerung an die verewigte Grossherzogin zu Sachsen-Weimar-Eisenach Maria Pavlovna, Grossfurstin von Russland. Weimar, 1859. S. 88; Филиповский Е. Краткое историческое описание жизни и деяний великих князей Российских, царей, императоров… М., 1810. Т. 3. С. 125–128; Morgenstern L. Die Frauen des 19. Jahrhunderts. Bibliographische und kulturhistorische Zeit – und Charaktergemalde. Berlin, 1888. S. 36.
2. Bornhak Fr. Maria Pavlovna, Grobherzogin zu Sachsen-Weimar-Eisenach. Breslau-Leipzig, 1909. S. 8.
   Текст. Архимандрит Макарий (Веретенников), 2000
   Перевод. М. А. Журинская, 2000
3. Шильдер Н. К. Император Павел Первый. Историко-биографический очерк.
   СПб., 1901. С. 244.
4. Bojanowski P. von. Grobherzogin Maria Pawlowna und die Tatigkeit der Frauen in der Wohlfahrtspflege
   // Deutsche Rundschau. Jahrg. 31. Heft 2. Berlin, 1904. S. 202 (отд. оттиск); Milde N. von. Maria Pawlowna. Ein Gedenkbild zum 9. November 1904. Hamburg, 1904. S. 19.
5. Студенская Е. М. Великая княжна Александра Павловна // Исторический вестник. 1903. № 10. С. 106–123; Румянцев П. Из прошлого Русской Православной Церкви в Стокгольме. Берлин, 1910. С. 238–329. См. также Бабинец Л. Торжество в Иреме // ЖМП. 1984. № 3. С. 18. ↩ ↩
6. Kretschman L. von. Die literarische Abenden der Groџherzogin Maria Pavlovna
   // Deutsche Rundschau, Juni u. Juli 1893. Berlin, 1893. S. 37 (отд. оттиск). В этой связи см. также Muller Fr. Dr. Johann Stephan. Schutze. Eine Vorlesung im litererischen Abendkreise Ihro Kaiserlichen Hoheit der Frau Groџherzogin von Sachsen-Weimar-Eisenach // Weimars Album zur vierten Saecularfeier der Buchdruckerkunst am 24. Juni 1840. Weimar, 1840 S. 233–252.
7. Bornhak Fr. Aus Alt-Weimar. Die Groџherzoginnen Luise und Maria Paulowna. Breslau-Leipzig, 1908. S. 105; Stier F. Russische Gaste in der Stadt Goethes. Maria Paulowna, “eine der besten und bedeutendsten ihrer Zeit” // Thuringische Landeszeitung. 19. 8. 1950.
8. Bornhak Fr. Aus Alt-Weimar. S. 104.
9. Raabe P. Groџherzog Carl Alexander und Liszt. Leipzig, 1918. S. 37.
10. Aus dem Nachlaџ Varnhagens von Ense. Tagebucher von K. A. Varnhagen von Ense.
    Bd. 10. Hamburg, 1868. S. 236.
11. Дурылин С. Русские писатели… С. 138. Это отметил некогда в Москве протоиерей С. Сабинин (Из дневников Вольфганга Гете
    // Русский Архив. 1911. № 7. С. 449).
12. ЦГИАЛ. Ф. 805. Оп. 1. ¹ 831.
13. Там же. Ф. 815. Оп. 8. 1859. ¹ 2050.
14. Weimarer Zeitung. 29.6.1859. ¹ 49. S. 601.
15. Bornhak Fr. Kaiserin Augusta. Zuge aus einem furstlichen Frauenleben.
    3. Aufl., Berlin, 1904; Morgenstern L. Die Frauen des 19. Jahrhunderts. Bd. 2. Berlin, 1889. S. 185–283. При крещении принцессы Августы (1811 г.) крестным отцом был русский император Александр I, брат Марии Павловны.
16. Basaroff J.PANNUCIS, oder Ordnung der Gebete zum Gedachtnis an
    der Verstorbenen nach dem Ritus der orthodoxen Kirche. Stuttgart, 1855.
17. Базаров И. И. Воспоминания
    // Русская старина. 1901. № 6. С. 503.
18. Bornhak Fr. Aus Alt-Weimar. S. 100.
19. Dr. W. Dittenberger. Predigt gehalten im Trauergottesdienst zum Gedachtnis ihrer Kaiserlichen Hoheit der Durchlauchtigsten Hochsten Frau Groџherzogin-Groџfurstin Maria Pawlowna zu Sachsen-Weimar-Eisenach in der Haupt- und Stadtkirche zu St. Peter und Paul in Weimar den 17. Juli 1859. Weimar, 1859. S. 3.
20. Krause T. Fr. Tabea… Weimar, 1859. Разумеется, проповеди произносились и по поводу других событий в жзни великой княгини, например, при рождении наследного герцога Карла Алексадра: Predigt nach der glucklichen Entbindung Ihro Kaiserlichen Hoheit der Durchlauchtigsten Furstin und Frau Maria Paulowna, Erbgroџherzogin von Sachsen-Weimar-Eisenach geborenen Groџfurstin von Ruџland uber Phil. IV, 5, 6, gehalten von Johann Christian Gottfried Heusinger, Adjunct und Oberpfarrer zu Creuzburg, Eisenach (1818), gedruckt bey J. C. Mullers Wittwo. 24 S.
21. Milde N. von. Maria Pawlowna. Ein Gedenkbild… S. 3. Приведем его здесь в подстрочном переводе: Как говорит газета, смерть извлекла пронзительный диссонанс из лиры, вторгшись в праздник! Мария Павловна мертва! Она, коронованная по праву, похищена в утлый челн теней! Жившая в любви народа и блеске славы, царская дочь, княгиня, прародительница королей! Пусть прозвучит хвала нашего великого поэта, как знамя Веймара, развевающееся ей навстречу!
22. Воспоминание о великой княгине Марии Павловне, великой герцогине Заксен-Веймар-Эйзенахской. СПб., 1860 (отд. отт. из “Журнала российского императорского Министерства внутренних дел”).
23. Weimarischer Zeitung. 26.6.1860.
24. Schorn A. von. Das nachklassische Weimar. Bd. 2. Unter der Regierungszeit von Karl Alexander und Sophie. Weimar, 1912. S. 158.
25. Язвинская Е. К истории группового портрета семьи Павла I в Павловском дворце // Памятники культуры. Новые открытия 1981. М., 1983. С. 248.
26. См, например, Weimar zur Goetheszeit. Bilder, Drucke und Handschriften aus der Sammlung Edwin Redslobs. Stuttgart, 1961. S. 41.
27. Hennig J. Goethes Interesse an der Ostkirche // Ostkirchliche Studien. Bd. 31. 1982. S. 182.
28. Propper M. von. Goethes Anlauf, sich mit der russischen Sprache zu befassen
    // Goethe Jahrbuch. Bd. 97. Weimar, 1980. S. 235–236.
29. Он же. Goethe und Puschkin - Wahrheit und Legende
    // Goethe Neue Folge, das Jahrbuch der Goethe-Gesellschaft. Bd. 12. Weimar, 1950. S. 232.
30. См. Bertram E. Das Zederzimmer.
    Weimarer Erinnerungen. Wiesbaden, 1957. S. 26.
31. Goethes Werke. Bd. 49. Weimar, 1900. S. 238–239; Wahl H. Goethes Anstoџ zur russischen Ikonenforschung
    // Goethe. Neue Folge des Jahrbuchs der Goethe-Gesellschaft. Bd. 10. Weimar, 1948; Alekseev M. P. Zur Geschichte russisch-europaischer Literatur-Tradition. Aufsatze aus vier Jahrzehnten. Berlin, 1974. S. 128–129; Кобеко Д. Ф.Осуздальскомиконописании // ИОРЯС. 1896. Т. 3. С. 587–592.
32. Jagoditsch R. Goethe und seine russischen Zeitgenossen // Germano-slavica. 1931–32. Jg. 1. H. 1–2. S. 358; Handbuch der Ikonenkunst. Munchen, 1966. S. 60. Впрочем, мы придерживаемся мнения (согласно высказанному Германом Гольтцем), что первым исследователем в данной области может считаться немец Й. А. Дёдерлайн, издавший обширный труд о православной иконе великомученика Феодора Стратилата (См. Doderlein J. A. Slavonisch-russisches Heiligtum mitten in Teutschland; Das ist: Der groџe Heilige und Martyrer Pheodor Stratelat, oder Theodor Dux… Nurnberg, 1724; Lohse H. Die Ikone des Hl. Theodor Stratilat zu Kalbensteinberg. Eine philologisch-historische Untersuchung
    // Slavische Beitrage. Bd. 98. Munchen, 1976). К тому же именно Дёдерлайн был членом Немецкой Леопольдовой академии естествоиспытателей, в которую затем входил и Гете.
33. Goethes Werke. Goethes Brief. Bd. 20. Weimar, 1896. S. 48; Hennig J. Goethes Interesse an der Ostkirche. S. 184.
34. Propper M. von. In Goethes Gesichtskreise… S. 215.
35. Там же. S. 214.
36. Заметки Гете, касающиеся православного духовенства, дают нам следующую хронологическую картину: имена Ясновского и Егорова появляются в дневниках в конце первого десятилетия XIX века, то есть не тотчас же после их прибытия в Веймар. В записях, относящихся к последнему десятилетию жизни поэта (ум. в 1832 г.), они отсутствуют.
37. Hennig J. Goethes Interesse an der Ostkirche. S. 187.
38. Preller L. Ein furstliches Leben. S. 118–128; Zum 24. Juni 1898. Goethe und Pavlovna, Urkunden herausgegeben im Auftrage
    des Erbherzogs Willhelm Ernst von Sachsen. Weimar, 1899. S. 13–59.
39. Zabel E. Goethe und Ruџland
    // Jahrbuch der Goethe-Gesellschaft. Bd. 8. Weimar, 1921. S. 38.
40. Eckermann J. P. Gesprache mit Goethe in den letzten Jahren seines Lebens. Berlin-Weimar, 1982. S. 422; ср. также другое издание: Указ. соч.
    / Ed. F. Bergmann. Leipzig, 1968. S. 441.
41. Dolgner D. Schloџ Weimar (=Baudenkmale 55). Leipzig, 1983. S. 22–23; Doelber A. Schinkel in Weimar // Jahrbuch der Goethe-Gesellschaft. Bd. 10. Weimar, 1924. S. 127–128; Karl Friedrich Schinkel, 1781–1841. Berlin, 1982. S. 299.
42. Записки Марфы Степановны Сабининой. С. 51.