Почему младенцы на средневековых картинах выглядят как кошмарные мужички и как они стали красивыми в эпоху ренессанса. Изложение: Древнерусская иконопись

Тексты для тренировки написания сжатого изложения

Составитель: ,

МБОУ «Амгинская СОШ№2 им. »,

Республика Саха (Якутия), с. Амга

Итоговая аттестационная работа для обучающихся 9 классов (с 2014г. – ОГЭ) состоит из трех частей. Первая часть (С1) включает 1 задание и представляет собой небольшую письменную работу по прослушанному тексту (сжатое изложение).

Предлагаемая подборка текстов даст обучающимся дополнительную возможность для самоподготовки.

Современный зритель, глядя на средневековые иконы, обычно обращает внимание на их, так сказать, однообразие. Действительно, на иконах повторяются не только сюжеты, но и позы изображенных святых, выражения лиц, расположение фигур. Неужели древним авторам не хватало фантазии для того, чтобы разнообразить своей художественной выдумкой известные библейские и евангельские сюжеты?

Недостаток фантазии здесь ни при чем. Дело в том, что средневековый художник, изображая фигуры, лица и ситуации, стремился вовсе не к оригинальности. Наоборот, он старался следовать уже созданным произведениям, которые были признаны всеми за образец. Поэтому каждый святой на иконе наделялся именно ему присущими чертами внешности и даже выражением лица, по которым верующие могли легко найти его изображение в храме. Например, Николай Чудотворец на иконах всегда добродушен и с теплотой смотрит на зрителя. А вот лицо пророка Ильи по традиции изображалось суровым и непреклонным.

Такие образцы с течением времени превращались для живописцев в одобренные церковью каноны (слово «канон» по-гречески означает правило). А чтобы художники не ошибались, церковь создавала специальные руководства по иконописанию. В этих руководствах подробно объяснялись особенности лиц, цвета и одежд святых. В них также приводились цитаты из Библии, которые художники должны были воспроизводить на иконах. Пособия снабжались подробными рисунками.

Однако подобные «инструкции» требовались, в основном, начинающему живописцу или такому художнику, творческий потенциал которого был невелик. Подлинный же мастер писал икону без их помощи. Он, конечно же, не забывал следовать традиционным образцам, которые прекрасно знал, но они не сковывали его сил. Мастер мог иногда даже выйти за пределы установленных норм. Это не делало его произведения хуже.

Нелюбовь средневековых мастеров к внешней оригинальности, тяготение их к традиции вовсе не делало их работы внутренне бездушными и шаблонными. Художественные шедевры иконописцев до сих пор поражают нас своей духовной глубиной. Они говорят с нами через века, завораживают своей непреходящей красотой, зовут в мир высших ценностей.

Древнеримский зодчий Витрувий почти две тысячи лет тому назад «вывел» формулу, с помощью которой описал требования, предъявляемые к произведению архитектуры. Архитектурное сооружение должно быть не только красивым и прочным, но и отвечать требованию пользы, то есть соответствовать своему назначению.

Кстати, именно требование пользы, плохо, казалось бы, соотносимое с высоким искусством архитектуры, легло в основу многих архитектурных решений, ставших классическими. Ведь именно в зависимости от своего назначения здания имели ту или иную форму, размер, внутреннюю планировку, внешнюю композицию.

Приведем в пример отечественную традицию строить церкви с несколькими главами. Здесь проблема заключалась в том, чтобы создать достаточное освещение внутри здания во время церковных служб. Ведь каждый купол опирается на цилиндрический барабан с окнами, а окна служат для освещения внутреннего пространства храма. Чем крупнее церковь, тем больше нужно барабанов с окнами, чтобы ее осветить, а значит – и больше глав.

Настоящую литературу читать сложно. Она требует от читателя работы: осмысления, переживания, поиска. А еще воображения и фантазии: благодаря писателю мы оказываемся в особом мире, в котором возможно невозможное, и разгадываем его тайны. Однако чем больше внутренней работы проделывает читатель, тем больше он получает от общения с произведением.

Настоящая литература помогает жить полнее и интереснее. Более чутко отзываться на прекрасное и безобразное в жизни, строить отношения с другими людьми по гуманным законам жизни, видеть в происходящих событиях более глубокий смысл. Поэтому так важно в юности открыть для себя литературу, понять, что чтение – не обязанность, а счастливая возможность, которая есть у каждого из нас.

Для многих людей настоящее чтение начинается в школе с уроков литературы. На них получаем мы и наслаждение, и научение. Магией слов литература формирует и правит человеческую душу. Изложить содержание произведения, помнить даты жизни его создателя – все это, конечно, хорошо, но становится никому не нужным, если ты не прочитал самого произведения, не понял, почему оно прекрасно. Читать литературу – значит общаться с хорошими, серьезными и интересными книгами, которые могут стать частью твоего сознания и души.

(По Ю. Нагибину)

Велика роль книги в жизни людей. Без нее невозможно развитие образования и культуры. Именно книга хранит в себе все то, что накопило человечество за века своего существования.

Важна любая книга, из какой бы области жизни она ни была. Историческая расскажет нам о наших предках и о героических событиях отечественной и мировой истории. С расстояний прошедших лет мы лучше поймем и оценим наше настоящее, увидим будущее. Научная литература – книги по физике, химии, биологии и другим дисциплинам – поможет освоить законы окружающего мира. Сколько открытий и еще не разгаданных тайн содержат в себе эти книги! Нам только надо научиться читать их и брать самое ценное. Художественная книга погружает нас в увлекательный мир, созданный творческой фантазией писателя. Мы путешествуем вместе с героями, переживаем за них, становимся свидетелями и участниками интересных событий.

Благодаря книге мы познаем мир и взрослеем. Книга учит нас быть умнее, любознательнее. Она становится нашим другом, помощником и учителем.

(По материалам Интернета)

Чтобы что-то глубоко и искренне воспринять, человеку нужен определенный душевный настрой. Если один сидит, а другой мимо него бежит, никакой беседы между этими людьми не получится. Нужно одинаковое, если так можно сказать, течение души.

Так и восприятие природы не терпит суеты. Человек невнимательный, одержимый внутренним беспокойством, не сможет принять неторопливое и гармоничное движение природной жизни. Чтобы общаться с природой, нужно в нее погрузиться, как если бы вы погрузили лицо в груду мокрых от дождя листьев и ощутили их роскошную прохладу, их запах, их дыхание. В такой момент возникают в душе человека светлые чувства и высокие помыслы.

Очевидно, что природа обладает мощным эмоциональным воздействием на каждого из нас: встречи с ней наполняют жизнь человека радостью, добротой и любовью ко всему, что его окружает. Красота природы развивает в человеке чувство прекрасного, вдохновляет его на творчество. Сколько замечательных произведений искусства создано под влиянием, казалось бы, знакомых нам пейзажей! А главное, природа воспитывает человека силой своей красоты – без нравоучений и наставлений. Открывая прелесть родной природы, мы открываем в себе большое чувство – любовь к родной земле.

(По В. Солоухину)

Язык - это своего рода зеркало, которое стоит между нами и миром и отражает общие представления всех говорящих на нем о том, как устроен мир. Причем оно отражает не все свойства окружающей действительности, а только те, которые казались особенно важными предкам – носителям этого языка.

Так, в языках некоторых северных народов существует множество названий для снега. Это легко объяснить: снег занимает в их жизни важное место, его количество и состояние очень важны. Например, по плотному снегу удобнее передвигаться, чем по пушистому; в слежавшемся снегу можно делать укрытия, его используют канадские эскимосы при строительстве снежных жилищ – иглу.

Каждый язык отражает свою картину мира и через грамматику. Есть языки, имеющие более тридцати падежей, которые помогают указать точное положение предмета в пространстве. Некоторые лингвисты связывают это с условиями жизни человека в горах. Именно в горной местности такие признаки, как «находиться дальше или ближе», «выше или ниже», «вплотную или вдали», становятся весьма существенными для собеседников.

(По мотивам энциклопедии

«Языкознание. Русский язык».)

Источники:

1. , Кузнецова к экзамену по русскому языку ГИА 9 в 2011 году. Тренировочные задания. – М.: МЦНМО, 2011. – 64с.

2. , Сененко к экзамену по русскому языку ГИА 9 в 2012 году. Тренировочные задания. – М.: МЦНМО, 2012. – 56с.

3. , Чадина язык. Подготовка к ГИА 9 в 2013 году. Диагностические работы. – М.: МЦНМО, 2013. – 64с.

4. , Сененко к экзамену по русскому языку ГИА 9 в 2014 году. Тренировочные задания. – М.: МЦНМО, 2014. – 96с.

Непристойные зайцы, архиепископ в аду, святой Суворов и «инфографика» про Троицу. Линор Горалик поговорила с авторами книги «Страдающее Средневековье» о том, почему нам не стоит так уж гордиться тем, как далеко мы ушли в своем культурном развитии от средневекового человека.

- Про «картиночный» проект «Страдающее Средневековье» знают, кажется, все - а как возникла книга?

Михаил Майзульс, историк-медиевист: Мой ответ делится на две части: одна практическая, другая теоретическая. В практическом плане все совершенно просто - со мной связались создатели паблика «Страдающее Средневековье» Юрий Сапрыкин и Константин Мефтахудинов, которые предложили сделать книгу по средневековой иконографии для издательства «АСТ». Так все и началось.

А в идейном смысле я пришел к этому проекту, задавшись вопросом о том, как работает «норма» в сакральном - средневековом или современном - искусстве. Что такое нарушения нормы? Что в разные времена разрешалось, а что не разрешалось делать с образами святых и богов? Какие новации в их изображении воспринимались как «эксперимент», а какие - сразу как скандал и богохульство? В свете нынешних карикатурных войн, историй с закрытием выставок или спектаклей и привычки религиозных активистов оскорбляться от имени своих святынь эти вопросы кажутся более чем актуальными.

Понятно, что все это началось далеко не вчера. Скажем, в эпоху Реформации, в XVI веке, шли ожесточенные споры вокруг того, какие образы могут находиться в сакральном пространстве храма, а какие - нет, что есть идол, а что - икона. Когда Католическая церковь в ответ на критику со стороны протестантов решила «очистить» собственный культ от сомнительных изображений, она стала изгонять из иконографии многие образы, которые в Средневековье были вполне в порядке вещей. Например, изображения, где сакральное переплеталось со смешным или непристойным, любую сатиру в адрес духовенства и т.д. Нам может казаться, что по сравнению со Средневековьем, с его «канонами» в сакральном искусстве Нового времени торжествуют сплошные «свободы». Однако это часто совсем не так - и многое из того, что было возможно в Средние века, потом стало казаться сплошным святотатством.

- Как выбирался инструментарий для того, чтобы об этом рассказать?

Майзульс: Я решил подумать о том, какие средневековые сюжеты лучше всего показывают границы тогдашней нормы. И в итоге написал три главы книги: про маргиналии (где священное часто пародируется или смыкается с непристойно-телесным); про гибридизацию и карикатуру (почему на полях псалтирей и часословов, которые вовсе не создавались еретиками, можно было увидеть клириков в виде странных гибридов и это было нормально); про то, как в средневековой иконографии применялись нимбы.

Казалось бы, всем известно, что нимб - исключительно маркер святости. Но в реальности все было устроено гораздо сложнее. Порой нимбы получали даже негативные персонажи - вплоть до Антихриста и самого Сатаны. Дело в том, что нимб, унаследованный христианской иконографией от более древних культов, исходно означал не столько высшую добродетель, сколько высшую (земную и небесную) власть, сверхъестественную природу своего обладателя. И отзвуки этих представлений продолжали жить в средневековом искусстве.

АСТ

Дильшат, что в этом проекте заинтересовало вас - вы ведь в основном занимались «серьезной» средневековой иконографией, у вас классическое искусствоведческое образование?

Дильшат Харман, искусствовед: Да, мы изначально занимались серьезными религиозными изображениями, которые всегда опирались на евангельские тексты или на тексты средневековых комментаторов. В какой-то момент я обнаружила, что есть огромное количество совершенно непонятных средневековых изображений, не вписывающихся в эту картину, - например, рельефов обсценного характера, маргиналий на страницах манускриптов, - и меня мучил вопрос: что это вообще такое? Что это за фаллосы, женщины в непристойных позах, мужчины, демонстрирующие интимные части тела?

- Многочисленные неприличные зайцы.

Харман: Зайцы - это было бы еще ничего. А там неприличные люди! Я стала делать попытки найти источники и объяснения этим образам, и эти занятия спровоцировали переосмысление более серьезных изображений - я стала понимать, как это все связано на самом деле, как складывается общая картина средневековой иконографии, потому что эти образы, конечно, оказались не отдельным явлением, а частью общей визуальной картины. Проект «Страдающее Средневековье» тоже, конечно, мимо меня не прошел - и в нашем русском варианте, и в англоязычных изводах (например, Discarding I mages и многие другие сообщества). Мы недавно говорили с литературным критиком Варей Бабицкой, и она сказала очень любопытную вещь: вот эти средневековые картинки в каком-то смысле становятся скрепой либерального интернет-сообщества.

- Почему? Как?

Харман: Вот именно - почему именно средневековые картинки приобретают такую силу? Почему так мало античных картинок или даже более поздних изображений в сопровождении смешного текста? Потому что средневековое сочетание строгости и свободы производит очень сильный эффект. При этом метод «Страдающего Средневековья» - антииконографический: иконография ищет текстовый источник, а «Страдающее Средневековье», наоборот, берет непонятную картинку и предписывает ей новый текст. И вот в этом пространстве между классической иконографией и новой антииконографией возникает мой интерес к теме - и мое участие в этой книге.

- Сережа, как к этой книге пришли вы?

Сергей Зотов, культурный антрополог: Моя история выглядит несколько иначе: к иконографии я пришел из литературоведения. Главы, которыми занимался я, - про «христианский бестиарий», трехглавые Троицы, про алхимическую иконографию и «профессиональные» атрибуты Бога - все это приходило мне в голову еще очень давно, но жило на уровне, скорее, текстологического интереса. Изображения трогали меня во вторую очередь, а в первую - текст, на котором они основаны. При этом Discarding Images для меня было очень приятным открытием, «Страдающее Средневековье» - тоже, это были сообщества, благодаря которым тема визуального постепенно захлестнула меня. И когда зашел разговор о том, как выстраивать книгу и какие сюжеты мы могли бы в нее включить, у нас, мне кажется, сразу органично сложилось мнение о критериях выбора: все кейсы должны показывать что-то неприемлемое и неприличное (на современный взгляд) в средневековом сакральном искусстве. Поэтому в книгу органично вошли мои излюбленные средневековые иконографические казусы: звериные головы святого Христофора, рожки Моисея, многоглавые и многорукие тетраморфы, монструозные Троицы; аллегории, представляющие Христа в виде представителя некоей профессии или даже неодушевленного предмета; переосмысление христианской образности алхимией. Вся эта иконография для современного человека, особенно живущего в России, выглядит дикой, неуместной и несовместимой с концепцией христианской духовности.

Почти каждый читатель этого интервью наверняка знаком с онлайн-проектом «Страдающее Средневековье». Почему эти картинки находят такой замечательный отклик? Это из-за контраста высокого и низкого?

Майзульс: Мне кажется, дело действительно в контрасте, но в другом. Прежде всего, большая часть картинок «Страдающего Средневековья» вообще не принадлежит к разряду «высокого» или какого-то духовно-возвышенного. Там, конечно, есть миниатюры на библейские или житийные сюжеты. Но, кажется, еще больше иллюстраций из исторических хроник, рыцарских романов, бестиариев, энциклопедий и других светских сочинений. Еще важнее, что большинство этих сюжетов, думаю, нынешними российскими зрителями как нечто высокое совершенно не воспринимается. Вот если бы «Страдающее Средневековье» брало образы, скажем, из древнерусской иконописи и решило накладывать шутки на сцены из жития Сергия Радонежского - вот тогда бы ему сразу припомнили контраст низкого и высокого.

Мне кажется, что мемы на основе миниатюр со средневекового Запада так «взлетели», потому что они подкупают своей инаковостью. Такой же проект с кусочками изображений, взятыми из искусства античности или из русских передвижников XIX века, вряд ли бы оказался настолько востребован. Просто потому, что их визуальный язык слишком хорошо знаком (кому-то - по музеям, кому-то - по репродукциям в учебниках) и в нем нет такой манящей новизны. А средневековый визуальный мир - это нечто странное, непонятное, кое-где романтическое, кое-где варварски-непосредственное, но при этом не настолько чужое, как, скажем, искусство Африки или Японии. Разглядывая его, зритель-неспециалист может восхищаться игрой форм, но не знает, на чем остановить взгляд, так как образы не вызывают у него никаких ассоциаций. А со Средневековьем все идеально совпало: тут и инаковость, и узнавание (рыцари, святые, демоны).

И еще важный фактор: средневековые миниатюры в таком количестве и разнообразии стали доступны массовому зрителю совсем недавно - благодаря тому, что крупнейшие музеи и библиотеки оцифровали и выложили в сеть огромное количество рукописей. Раньше эти залежи были доступны только специалистам и покупателям дорогих альбомов. В музее все разноцветье средневековой миниатюры не увидишь.

Так что, по-моему, одна из главных причин популярности «Страдающего Средневековья» - не в контрасте высокого и низкого, а в контрасте между инаковым и «нашим», «сегодняшним»: рыцарские замки, а на них «баблы» с шутками про собянинскую реновацию.

Как бы читался зрителем проект, аналогичный «Страдающему Средневековью», но с русской православной иконой - она ведь бывает в высшей степени загадочной, нечитаемой, странной? Такой проект мог бы вообще жить - не с точки зрения цензуры, а с точки зрения зрительского восприятия?

Майзульс: Я думаю, что мы бы этого не узнали: такой проект очень быстро прекратил бы свое существование, потому что им бы тотчас занялись как возмущенные граждане, так и всевозможные органы, которые привлекли бы его создателей по всевозможным статьям.

Слушайте, но ведь ваша книга в этом смысле тоже на грани допустимого: вы, кажется, много говорите об изображениях святых, Христа, Богородицы. У вас есть чувство «рискованного проекта»?

Майзульс: Нет, все-таки мы над ними не шутим, а объясняем, как они были «устроены» в Средние века. Да и, кроме того, в России европейская иконография не воспринимается практически никем как сакрально значимая. Для этого она слишком чужая. Поэтому охотников оскорбиться на то, что кто-то недостаточно почтительно прокомментировал изображение, созданное в XIII веке, надеюсь, не найдется. Не знаю, согласятся ли со мной Дильшат и Сергей.

Харман: Я бы сказала так: с одной стороны - да, чужое, но с другой стороны - не настолько чужое, чтобы не опознаваться. Есть какие-то общие темы. Да, в «Страдающем Средневековье» случаются смешные изображения или маргиналии, непонятные широкому зрителю - да и не всякому специалисту понятные без объяснений. Но есть и такие картинки, на которых ты явно видишь изображение святого - пусть и не понимая, какого именно. Как, например, в знаменитом меме со святым Дионисием, держащим свою голову, и репликой, поданной голосом советской учительницы: «А голову ты дома не забыл?» Конечно, юмор строится на том, что, даже если зритель не опознает конкретного святого, он понимает, что это святой. Оскорбление в этом усмотреть можно - но никто не будет этим заниматься, когда существует такое количество более подходящих для нападок вещей.

Зотов: Мне кажется, что создать сообщество, аналогичное «Страдающему Средневековью», на русской православной иконографии - да еще и сообщество популярное, «всенародное» - невозможно. Например, у меня есть небольшой паблик про странную иконографию - «Иконографический беспредел», который возник на волне работы над этой книжкой. Я иногда туда выкладываю «странные» русские иконы - что-нибудь типа святого Григория Распутина или святого Суворова. На сообщество, естественно, подписано какое-то количество верующих людей. Оно им нравится, потому что несет образовательные функции и рассказывает кое-что не только об изображениях, но и о самой религии в уважительном тоне. Но иногда у некоторых подписчиков случаются вспышки гнева, потому что они считают, что я выкладываю неправильные иконы, они не соответствуют православным канонам, их нельзя показывать. Я думаю, что попытайся я сделать это сообщество массовым и с уклоном именно в православную иконографию - оно не было бы таким популярным, все-таки для людей важно расстояние от изучаемого (или осмеиваемого) объекта; поэтому-то в России удобнее говорить о западной иконографии, еще удобнее - о средневековой.

Как изначальные адресаты исследуемых вами изображений их воспринимали (понятно, что и адресатов, и изображений было несметное множество - и все разные, но все-таки)? И насколько хорошо они понимали этот визуальный язык? Вообще как смотрел на эти картинки тот, кому они были предназначены?

Майзульс: Тут нет единого ответа, потому что нет какого-то единого зрителя. У нас в книге есть миниатюры из рукописей, предназначавшихся для очень эксклюзивного, состоятельного, элитарного (в социальном и в образовательном плане) круга. Есть изображения паломнических значков с околосексуальными сюжетами. Скажем, перед нами паломники, но не в облике людей, а как фаллосы и вульвы, одетые в широкополые паломнические шляпы и с посохами в руках. Такие значки производили тысячами из дешевых материалов, и они были доступны любому. Есть изображения публичные, помещавшиеся на стены храмов, а есть сугубо частные, которые никто, кроме их владельцев и их близких, не видел. Соответственно, какой-то единой публики, которая бы что-то воспринимала, понимала или не понимала, не существует.

Плюс когда мы, как историки, пытаемся реконструировать значение тех или иных образов (что делали фаллосы или вульвы на стене церкви, что значат пародийные маргиналии на полях молитвенника), мы обычно исходим из того, что есть визуальный язык, который в эпоху, когда эти образы создавались, был зрителю понятен, а нам, далеким потомкам, утратившим к нему ключ, уже недоступен или доступен частично. Однако нужно понимать, что многие образы и в Средневековье для большинства их зрителей оставались загадкой. Взять, например, сложные иконографические программы витражей, украшающих готические соборы. Основная масса прихожан, вероятно, смотрела на них как на многоцветную мозаику, из которой глаз выхватывал какие-то знакомые фигуры (скажем, святых, которым они пришли помолиться). Но сложные типологические параллели между Новым и Ветхим Заветами средневековый паломник, пришедший к какому-нибудь святому Томасу Бекету в Кентерберийский собор, явно не понимал.

Из нашего сегодня мы, увы, не можем четко разделить все эти аудитории и узнать, что конкретный образ означал для каждого, - просто потому, что текстов, где бы разные категории средневековых зрителей описывали свое восприятие, почти нет. Поэтому наш «средневековый человек» в единственном числе - это всегда проекция исследователя.

Харман: Вообще вопрос о важности зрителя возникает в истории искусства довольно поздно. Например, Эрвин Панофский, знаменитый искусствовед и основоположник иконологии, полагал, что главное - текст, на котором основаны изображения, а кто на эти изображения смотрел и как он их понимал - совершенно неважно. А с другой стороны, у отца иконографии Эмиля Маля уже встречаются рассуждения о зрителе - скажем, о том, что изображения на портале готического собора могли быть почти непонятны крестьянину, более образованный зритель мог уже распознать библейские сцены, а клирик - глубоко проникнуть в их значение. Естественно, сама способность средневековых людей по-разному воспринимать искусство никогда не отрицалась, но задумываться о важности этого восприятия стали в общем-то совсем недавно - и тогда же появились разные подходы к его изучению: например, недавно возникшие феминистический и гендерный подходы начали задаваться вопросом о том, насколько по-разному мужчины и женщины могут воспринимать одно и то же изображение. Еще один подход исследует, для кого создавалась та или иная рукопись, - и интерпретирует изображение соответственно: есть, скажем, знаменитая интерпретация рукописи «Песнопения Ротшильда», сделанная Джеффри Гамбургером и вся целиком построенная на том, что владелец был женщиной; будь владельцем мужчина, интерпретация не имела бы смысла. С точки зрения старой искусствоведческой школы все это - ненужная болтовня: ведь тут в ход идут предположения и интерпретации. Но сегодня у общества появляется язык, на котором можно обсуждать вещи, не обсуждавшиеся раньше, - сексуальность, гендерные проблемы, материнство, родительство, и применим этот язык не только к современной жизни, но и к разговору о прошлом - в частности, о средневековом искусстве. А применив его, мы начинаем видеть то, чего не видели раньше, просто не замечали, потому что нам в голову не приходило, что эти вопросы можно обсуждать. Мне кажется, это удивительным образом расширяет понимание средневекового искусства, понимание того, как оно влияет на нас - и как его воспринимал человек Средневековья.

Сергей, а как воспринимается сегодняшним зрителем современная религиозная иконография, насколько она «читабельна»?

Зотов: Тут очень важно различие между разными конфессиями. Что-то, что неприемлемо для русских православных, для украинских грекокатоликов может быть абсолютно нормальным - скажем, икона Богоматери с младенцем, который держит футбольный мяч, сделанная на Украине к чемпионату мира по футболу, росписи, где среди ангелов, Святого семейства и других святых встречаются политические персонажи: есть, скажем, святое семейство Ющенко, достаточно известная икона. Есть примеры «осовремененных» фресок и в России - например, «Страшный суд» Павла Рыженко, где ад изображен как падение Америки и доллара, а в рай входят только русские. Я думаю, что такие доступные «слои» политизированной информации возникают, в первую очередь, потому, что политика сегодня вездесуща. Многим прихожанам приятно считывать современность в иконах, во фресках, в других церковных произведениях. Но так исторически сложилось, что в православной церкви больше уважения к канону, поэтому иконографические рамки должны в основном оставаться незыблемыми - во всяком случае, так это видит широкая публика, - и, когда православное изображение пытаются осовременить, большинство людей искренне недоумевает или возмущается. В то же время католики абсолютно нормально относятся к такого рода экспериментам, потому что они у них происходили на протяжении всего Средневековья, Нового времени и современности. Поэтому важно понимать, что нет никакой иконографии в вакууме - она всегда заточена под зрителя, и, как результат, «странных» изображений в православном каноне появляется мало, а если они и возникают, то в основном благодаря маргинализированным движениям внутри православия вроде скопцов, царебожников или последователей Русской катакомбной церкви истинно-православных христиан.

Как возникла пресловутая сверхчувствительность современного российского православного человека, оскорбляющегося любым покушением на канон (ясно, что тут тоже нельзя делать никакие обобщения, но общий смысл моего вопроса, наверное, понятен)?

Майзульс: Это вопрос огромный. Я скажу только об одном его аспекте. Во-первых, разные христианские традиции, как Сергей начал объяснять, на самом деле устроены по-разному. В православной (в частности, в русской) версии христианства икона - это материальное отражение небесного прообраза, неизменный эталон, передающийся сквозь века. На самом деле иконография со временем сильно меняется, но часто мыслится как неизменная и неприкосновенная.

В католической традиции Средневековья и раннего Нового времени культовые образы тоже играли огромную роль. А их почитание (с ожиданием от них чудес и видений, попытками силой принудить их к помощи, околомагическими практиками, когда, например, со статуи соскабливали камень или краску, а потом их растворяли в воде и выпивали в надежде на исцеление) было по формам часто аналогично тому, что мы встретим в православном мире. Однако на Западе иконография была намного более изменчива и разнообразна, чем в восточном христианстве, а количество вариаций в трактовке одних и тех же догматов (например, о Троице) было намного больше. Можно сказать, что внутри границ, заданных богословием и церковной дисциплиной, поле художественного маневра мастеров и их заказчиков было сравнительно велико. Поэтому в западном мире издавна была привычка к визуальному разнообразию сакрального.

Во-вторых, мне кажется важной еще одна привычка - к визуальной сатире. На Западе уже в Средневековье, которое воспринимается (в общем-то правильно) как время если не всеобщей, то полувсеобщей веры, насмешливые, пародийные, а то и просто сатирические образы (в том числе направленные против духовенства) встречались даже в самом церковном пространстве. Например, было вполне нормально, что на капители Страсбургского собора вырезан сюжет из популярной средневековой истории про Рейнхарда-Лиса (во французском варианте - Ренара). Чтобы хорошо пожрать, он притворяется клириком и начинает проповедовать перед птицами, а потом пытается их слопать. Так что от Средневековья до нас дошла масса изображений лиса в виде епископа, обращающегося к своей птичьей пастве. Кого эта сцена высмеивала? Хитрецов и лицемеров, которые рядятся в духовных наставников? Духовных наставников, которые порой оказываются хитры и лицемерны, как лисы? Какой бы смысл изначально ни вкладывался в такие изображения, они вполне могли толковаться как сатирический выпад в адрес духовенства в целом. И такие сценки можно было увидеть в храмах.

Потом, в XVI веке, Римская церковь вступает в борьбу с Реформацией. Протестанты активно использовали сатиру, чтобы подорвать легитимность католической иерархии и таинств. В новом контексте пародия на церковные ритуалы, которая в Средневековье была в порядке вещей, стала слишком опасной. И в XVII в. капители с Рейнхардом-Лисом в Страсбургском соборе было решено сбить.

Тем не менее на католическом, а потом и на протестантском Западе многие века существовала мощная традиция визуальной сатиры в адрес духовенства, да и в адрес самих основ вероучения. Например, на полях средневековых часословов можно было изобразить обезьяну в виде священника, который служит мессу, держа в руках горшок с нечистотами. И такие образы создавали вовсе не художники-еретики для заказчиков-еретиков. Это был, видимо, внутрицерковный смех над самими собой или смех светской аристократии над клириками (которые, в общем, тоже часто были выходцами из тех же знатных семейств).

В визуальном пространстве русского православия такого почти не встречалось. Так что возьмите представление об иконе как о священном эталоне, добавьте к нему аллергию на всякую сатиру в адрес веры (воспоминания о советских антирелигиозных кампаниях никуда не делись), приправьте нынешними политико-религиозными играми в традиционные ценности - и получите объяснение, почему столько людей убеждено, что их святыни в опасности.

Харман: Важно при этом не валить все изображения в одну кучу. Те картинки, которые мы видим в «Страдающем Средневековье», - не очень-то священные в том смысле, что им никто не поклонялся. Есть изображения, явно являвшиеся предметом преклонения, - некоторые миниатюры целовали, защищали с помощью специальных занавесочек, - но по сравнению с общим числом миниатюр их не так много. Маргиналии, над которыми смеются, тем более сложно сравнивать с иконами. Я думаю, что православная гиперчувствительность относится именно к иконам, потому что на икону молятся, она - больше чем просто картина. Если же «ВКонтакте» появится сообщество, которое будет использовать не иконы, а, скажем, какие-нибудь византийские миниатюры из псалтирей, рельефы - например, из Дмитриевского собора во Владимире, - это вряд ли кого-то оскорбит. Не все, относящееся к искусству древнерусскому, византийскому и так далее, обладает той же степенью высоты и священности, что и икона.

Мне кажется, что противостояние условно оскорбленных верующих современному искусству говорит нам, что речь идет не только об иконе, - но, конечно, без проверки этот тезис остается умозрительным, да и неизвестно, насколько там оскорбленность искренняя, а насколько заказная.

Майзульс: Я даже могу дать совет потенциальным создателям «Страдающего русского Средневековья»: им стоит взять за основу тысячи миниатюр Лицевого летописного свода Ивана Грозного - там рассказывается библейская, античная, византийская и русская история. И найдутся сюжеты на любой вкус.

Мне кажется, они порвут рынок. А какую роль играло в средневековом часослове изображение обезьяны-епископа с ночным горшком? Для чего иллюстратор помещал его на полях книги, заказанной вполне себе набожным патроном?

Майзульс: Такие изображения играли множество ролей, некоторые из них от нас уже ускользают. Но базовые - это все-таки, думаю, развлечение и услаждение взора заказчика. Часто с примесью сатиры на разные сословия. Ведь обезьяны и другие звери изображали не только духовенство (пап, епископов и аббатов, монахов разных орденов, приходских священников) - были обезьяны-рыцари или врачи, разглядывающие склянки с мочой, горожане и крестьяне.

Порой странные маргиналии на самом деле привязаны к тексту - но не к его общему смыслу, а к конкретным отрывкам или словам, которые они визуализируют или как-то обыгрывают. Некоторые из таких рисунков могли служить чем-то вроде зарубок, помогающих взгляду читателя ориентироваться в священном тексте или в гигантском, состоящем из тысяч параграфов юридическом трактате.

Зотов: При этом не только католики и протестанты были свободолюбивыми художниками, рисовавшими «странные» вещи, - в исламской традиции тоже можно обнаружить интересные и совершенно нестандартные, на современный взгляд, изображения. Особенно интересные процессы происходили в регионах, где влияние других религий - например, христианства или гностических течений - было достаточно сильным. Особенно отличились народы, которые проживают в Албании, - существует абсолютно чудесная иконография как у мусульман-бекташей, так и у христиан, которые живут рядом с ними. На христианских иконах мультиконфессиональной Албании можно увидеть минареты мечетей на заднем фоне, потому что в Средневековье на изображениях библейских сцен вообще было принято рисовать не воображаемую «древнюю» архитектуру, а ту, что окружала художника (в Европе вместо минаретов мы увидим готические соборы). В свою очередь, бекташи рисовали что-то вроде «исламской Троицы» - Мухаммеда, Фатиму и имама Али в окружении ангелов, будто сошедших с католических икон. Для бекташей влияние христианской иконографии было настолько сильным, что они могли изображать исламских святых примерно в той же манере, в которой христиане изображали своих. В Иране уже в XX веке создавались изображения молодого Мухаммеда, основанные на известной фотографии Рудольфа Леннерта. Это, конечно, абсолютно еретическая вещь для суннитов: в их иконографии в принципе изображение живого существа не очень-то приветствуется, а уж людей и тем более Пророка - и вовсе запрещено. Но на персидских миниатюрах и современных шиитских образах мы можем видеть неприличные, с точки зрения современных и средневековых суннитов, изображения Мухаммеда, иногда даже с не закрытым вуалью лицом.

Майзульс: Вообще интересно, что средневековые образы порой продолжают будоражить современное сознание, в том числе и в Европе. В частности, это бывает связано с напряжением между западным и исламским миром - или, скорее, с претензиями мусульманских радикалов к старой христианской иконографии (которая, само собой, была предельно далека от политкорректности). В соборе Сан-Петронио в Болонье есть фреска, изображающая Страшный суд (XV век), где - вслед за «Божественной комедией» Данте - в аду изображен пророк Мухаммед. В 2000-е годы о ней заговорили в новостях, когда некоторые представители мусульманской общины заявили, что присутствие Мухаммеда в преисподней означает оскорбление ислама (и это чувство отчасти можно понять). Один из радикальных исламистских лидеров Адель Смит, глава Союза мусульман Италии (известный требованием убрать из школ распятия и запретить преподавание Данте в школах с большим процентом учащихся-иммигрантов), обратился к папе римскому и архиепископу Болоньи с призывом уничтожить фреску. А в 2002 г. итальянская полиция арестовала пять исламистов, которые, как утверждали, собирались атаковать базилику.

Я бы хотела как раз поговорить о том, что под землей, про врага веры и его царство. Мне всегда казалось, что у автора визуальных высказываний в православии было при изображении ада больше свободы, чем при изображении мира горнего; что здесь собирался и православный бестиарий (у которого, конечно, есть и наземный филиал), и даже какие-то сатирические образы появлялись...

Зотов: Конечно, в изображении ада художник мог позволить себе больше, чем в изображении мира горнего. Это прекрасно иллюстрируется тем фактом, что на изображениях Страшного суда в аду наряду с простыми грешниками и еретиками очень часто оказывалось еще и католическое духовенство - эта традиция была особенно распространена в Италии; в Германии на некоторых фресках до сих пор можно увидеть людей с тонзурой, католических монахов, жарящихся в аду. Католики рисовали своих монахов в адском пламени для того, чтобы показать, что клирики не отправляются на небеса автоматически только за то, что они служат Богу. Любой человек может быть грешным или праведным, и в посмертной жизни Бог оценит его заслуги. Но после того, как протестанты начали создавать примерно такие же изображения, подчеркивая, что на картинках именно католическое духовенство, такие изображения попали под запрет. В принципе, любое изображение ада - будь то буддийская нарака, китайский диюй или японский дзигоку - это потенциальная возможность продемонстрировать внутри сакрального пространства что-то неслыханное и невиданное, несовместимое с религиозной моралью, например, насилие.

Майзульс: Однако ад аду рознь. Одно дело, когда мы просто изображаем преисподнюю с нагими грешниками и упражняемся в том, как бы поизобретательнее показать демонов-палачей и все немыслимые казни, которыми они там заведуют. Другое - когда мы помещаем в преисподнюю конкретные социальные типажи и даже конкретных исторических персонажей. Сергей прав: в западных образах преисподней мы часто видим католических клириков (папы опознаются по их тиарам, епископы - по митрам и т.д.), поскольку они - тоже люди и у них нет иммунитета от греха. Но дурные епископы и священники встречаются и на древнерусских фресках или иконах Страшного суда, где в нижнем правом углу обычно помещается море пламени. Разница между православной и католической иконографиями состояла, прежде всего, в детализации и политической актуальности таких образов. На западных Страшных судах в адском пламени можно порой увидеть не только обобщенные типажи («дурных монахов», «рыцарей-грабителей», «иудеев»), но и реальных персон из далекого и недавнего прошлого (от древних ересиархов до королей-тиранов).

Харман: В православной традиции тоже есть такие прецеденты - сразу в голову приходят изображения Лермонтова и Толстого в аду. Лермонтов в аду был изображен в сцене Страшного суда в храме Рождества Богородицы в Подмоклове. Лев Толстой в аду тоже появился на периферии, в Знаменской церкви села Тазово Курской области. Это изображения очень знаменитых людей, которые воспринимаются заказчиками как грешники и размещаются на фресках по их просьбе. Я думаю, таких случаев гораздо больше, чем нам известно; перед нами взаимодействие искусства и реальности, реакция искусства, которое показывает не «как есть», а «как должно быть».

Зотов: В целом же на протяжении многих веков изображения православного ада в чем-то менялись, но схема оставалась очень жесткой. Конечно, художник мог изобразить демона разными способами или показать каких-то актуальных и неугодных Церкви персонажей в преисподней - но на самом деле сегодня «необычные» изображения на православных иконах гораздо чаще имеют отношение к горнему, так как ад сильно регламентирован. В то же время такая известная православная икона с необычной иконографией, как «Чернобыльский Спас», созданная в России и переданная в Киев, показывает, что ядерная катастрофа - это ад на земле. Так образ ада радикально переосмысливается исходя из современных реалий.

Между миром горним и преисподней находится мир дольний; ваша книга рассчитана, если я правильно понимаю, не только на экспертов, но и на читателей, для которого эти образы могут лежать за пределами «высокого искусства». Почему важно говорить о них с таким читателем?

Зотов: В XIX веке имел место скандал, сильно продвинувший вперед искусствоведение как науку. Он связан с именем Джованни Морелли - искусствоведа-самоучки, который сумел придумать инновационный способ атрибуции картин. Раньше исследователи смотрели на какие-то характерные черты работы того или иного художника - например, на улыбку в работах да Винчи - и пытались основывать атрибуцию на них. А Джованни Морелли впервые заметил, что можно обращать внимание на считавшиеся совершенно незначимыми, вторичными элементы изображения, использовать статистику - и получать удивительные результаты в плане атрибуции. Например, можно приглядеться к форме ушей или пальцев второстепенных персонажей - к тому, что искусствоведы обычно не воспринимают как нечто важное. На основе этого метода он безошибочно атрибутировал очень много картин - чем, естественно, шокировал искусствоведов, потому что в их понимании все эти мелкие детали анализировать было просто неприлично. Как это так - человек пытается анализировать высокое искусство криминалистическими способами, упуская всю духовность! Так вот - мы в своей книге описываем изображения, о которых до сих пор не очень удобно и не очень прилично говорить (как минимум в кругах неспециалистов). Можно посмеяться над этими изображениями, как это делает «Страдающее Средневековье», но если начать осмыслять их и думать, откуда и почему они появились, то разговор пойдет на грани запретного - придется поднимать темы, которые не принято обсуждать в современном обществе: секс, гендерные отношения, насилие, смерть, монструозное, мирское внутри сакрального.

Майзульс: Любопытно, что в XIX веке, когда, по сути, начинается профессиональное изучение средневековой иконографии, многие из тех сексуальных, странных, нестандартных образов, которые в последние десятилетия захватили воображение историков, почти не удостаивались комментариев со стороны исследователей. Это понятно - им еще предстояло описать основной массив библейских сюжетов, историй из житий святых. Не до «маргиналий». Но дело не только в этом. Когда исследователи сталкивались с тем, что сами считали недозволенным и невозможным (например, с «непристойностями» на стенах храмов), они часто описывали это так уклончиво, что читатель, вероятно, не мог толком понять, что именно там изображено, либо просто отказывались видеть очевидное.

В нашей книге есть фрагмент, посвященный сексуальным образам в романской скульптуре Франции, Испании, Англии и Ирландии. Существуют ирландские фигуры под названием «шила-на-гиг» - это женские персонажи (чаще всего помещавшиеся на стены храмов), которые раздвигают себе руками вульву. Одна из самых известных таких фигур находится в Англии, на стенах церкви в деревне Килпек. Один английский исследователь в XIX веке, описывая этот храм, сообщал, что видит шута, который раздирает себе грудь и открывает сердце. При этом абсолютно очевидно, что грудь находится в совершенно другом месте. Видимо, викторианские приличия не позволяли увидеть немыслимое. Такие реакции - даже со стороны историков - регулярно встречаются и в XX веке.

Мы хотели бы рассказать нашим читателям о сюжетах, которые либо почти не проговаривались на русском языке, либо проговаривались слишком вскользь, либо - как это было со средневековой пародией - в основном обсуждались на материале текстов, а не изображений.

Кроме того, мне, наверное, было важно показать, насколько средневековая иконография была разнообразна. Одна из самых опасных вещей - это мышление о культуре с помощью готовых этикеток. Когда речь заходит о Средневековье, люди сразу начинают спрашивать историка, действительно ли этот период был таким мрачным и черным, как это обычно считается. Просто Средневековье воспринимается как гигантский монолит, который можно описать с помощью одной краски. Например: «Это было время высокой христианской духовности и смелой рыцарственности». Или: «Это была страшная эпоха мракобесия и невежества». Однако на самом деле как нет единого «средневекового человека», так нет и никакого единого «Средневековья».

Средневековая христианская иконография столь же разнообразна. Крошечный амулет с изображением фигурки святого из Южной Италии, резьба на воротах церкви в Норвегии, монастырская рукопись из Ирландии, алтарь, написанный Яном ван Эйком для богатого бюргера, совершенно не похожи друг на друга, питаются из разных источников и совсем по-разному «устроены».

Наша книжка рассказывает про границы между сакральным (образами Христа, Богоматери и святых) и смешным, сексуальным, магическим, алхимическим. О переплетении миров, которые в Новое время сталкивались намного реже (да и то обычно в пространстве так называемой народной культуры) либо вовсе считались несовместимыми. Мне хотелось показать, насколько границы священного подвижны и неоднозначны, как они меняются с веками и, в общем, насколько они зачастую условны.

Харман: С одной стороны, как мы и написали в предисловии, хочется вернуть зрителя к изначальному пониманию изображений, показать, на чем они основывались с точки зрения классической иконографии. С другой стороны, хочется объяснить, что были изображения, которые не основаны на текстах, но тем не менее их все равно можно классифицировать, увидеть в них отсылки к социальному и культурному контексту. Они могут казаться совершенно хаотическими и непонятными - но тем не менее их можно разделить на категории и показать законы, по которым изображения строятся. Еще одна задача - сопоставить изображения, которые иллюстрируют одни и те же концепции и тексты, но меняются в соответствии с целями заказчиков или восприятием авторов. Есть и особый нюанс. С точки зрения того же Эмиля Маля, имеет значение только то, что было создано сознательно, а то, что появляется бессознательно, совершенно не важно и не заслуживает анализа - это просто фантазии. Мы же хотели показать, что, может быть, даже сам художник работал не вполне сознательно - например, что какие-то жесты он передавал в своих работах совершенно машинально. Сейчас мы смотрим на эти элементы иконографии и видим логику, которую тоже можно как-то объяснить, проанализировать и понять. Мы хотели показать читателю, что средневековое искусство - это не замкнутый, навсегда сложившийся феномен, но вещь, которая развивается в силу нашей способности по-новому ее увидеть.

Зотов: Мне, в свою очередь, кажется, что очень важно если не разрушить, то хотя бы поколебать уверенность массовой культуры в том, что средневековый человек вставал с утра, надевал шлем, рубился насмерть на турнире, сжигал пару еретиков, спасал красавицу в башне, а перед сном надевал чумную маску и засыпал. Для меня иконография - в первую очередь, окно в то, как думал человек в Средневековье, и при внимательном рассмотрении начинаешь понимать, что тогдашний человек и человек теперешний не так уж и сильно различаются в своих стремлениях и исканиях. Например, средневековый человек так же, как и мы, хотел денег - и поэтому занимался алхимией. Боялся насилия внешнего мира, боялся закона - так возникло изображение Христа с дубинкой, который разгоняет верующих, поедающих яйца в пост. Пытался найти философскую истину - и выстраивал сложные концепции того, как устроен Бог и как устроена Троица; хотел показать непростые отношения между ипостасями наглядно - и рисовал своего рода «инфографику» о Троице. Ему нужно было удовлетворить свои романтические и сексуальные потребности - и мы видим «неприличный» декор на храмах, изображения с эрекцией Христа в сценах распятия, миниатюры на сюжеты о поцелуях и объятиях монахинь с Иисусом. Средневековый человек жаждал развлечений - и увлекался изображениями диковинных монстров на полях... Словом, он был похож на современного и не являлся каким-то чуждым для нас существом. Поэтому гордость современного человека по отношению к средневековому, возможно, должна быть сильно поуменьшена: да, мы проделали долгий путь, и невозможно отрицать наши достижения, но внутри нас до сих пор сидит примерно тот же человек, что и 1000 лет назад.

Сергей Зотов, Михаил Майзульс, Дильшат Харман. Страдающее Средневековье. Парадоксы христианской иконографии. - М.: АСТ, 2018. 416 с.

Тренировочная работа №2 по РУССКОМУ ЯЗЫКУ Ноябрь, 2009 Вариант №1 Район Город (населенный пункт) Школа Класс Фамилия Русский язык. Вариант № 1 2 Инструкция по выполнению работы На выполнение экзаменационной работы по русскому языку даётся 4 часа (240 минут). Работа состоит из 3 частей. Часть 1 включает 1 задание (С1) и представляет собой небольшую письменную работу по прослушанному тексту (сжатое изложение). Исходный текст для сжатого изложения прослушивается 2 раза. Это задание выполняется на отдельном листе или бланке. Часть 2 выполняется на основе прочитанного текста. Она состоит из 7 заданий с выбором ответа (А1–А7) и 14 заданий с кратким ответом (В1– В14). К каждому заданию с выбором ответа (А1–А7) даны 4 варианта ответа, из которых только один правильный. Обведите номер правильного ответа кружком. Если вы обвели не тот номер, то зачеркните этот обведённый номер крестиком, а затем обведите номер правильного ответа. Ответы к заданиям В1–В14 вы должны сформулировать самостоятельно. Записывайте ответы на эти задания словами или цифрами, разделяя их при необходимости запятыми. В случае записи неверного ответа зачеркните его и запишите рядом новый. Часть 3 выполняется на основе того же текста, который вы читали, работая над заданиями второй части. Приступая к третьей части работы, выберите одно из двух предложенных заданий (С2.1 или С2.2) и дайте письменный развёрнутый аргументированный ответ. Это задание выполняется на отдельном листе или бланке. Через 70 минут после начала экзамена разрешено пользоваться орфографическими словарями. Советуем выполнять задания в том порядке, в котором они даны. Для экономии времени пропускайте задание, которое не удаётся выполнить сразу, и переходите к следующему. Если после выполнения всей работы у вас останется время, вы можете вернуться к пропущенным заданиям. Правильный ответ в зависимости от сложности каждого задания оценивается одним или несколькими баллами. Баллы, полученные вами за все выполненные задания, суммируются. Постарайтесь выполнить как можно больше заданий и набрать как можно больше баллов. Желаем успеха! Имя Отчество МИОО, 2009 г. МИОО, 2009 г. Русский язык. Вариант № 1 3 Часть 1 Прослушайте текст и выполните задание C1 на отдельном подписанном листе. Сначала напишите номер задания, а затем текст сжатого изложения. C1 Прослушайте текст и напишите сжатое изложение. Учтите, что вы должны передать главное содержание как каждой микротемы, так и всего текста в целом. Объём изложения - не менее 90 слов. Пишите изложение аккуратно, разборчивым почерком. Часть 2 (1) – Машина-магазин приехала! (2) Женщины кинулись искать припрятанную мелочь (крупных отродясь не было) и выскочили, обгоняя одна другую. (3) Мальчик почувствовал себя польщенным оттого, что именно он, а не кто-нибудь другой принес им эту новость, закричав на всю улицу. (4) Сначала женщины хватали все подряд, потом стали выбирать, потом возвращать отобранное, наконец отошли от машины. (5) Продавец хмурился: не видно было, что они вернутся хоть что-нибудь купить. (6) Зачем было ему тащиться сюда, в такую даль, по горам? (7) Женщины погалдели, потолкались возле автолавки, потом разошлись по домам, а огорченный продавец принялся собирать разворошенные товары, чтобы сесть за руль и уехать. (8) Вдруг он остановил сборы: продавец заметил мальчишку. (9) – Ну, чего купить хочешь, большой хозяин? (10) Продавец спрашивал просто так, от нечего делать, но мальчишка ответил с серьезностью и уважительно: «Ничего, дядя, денег нет». (11) – А я думал, есть, – с притворным недоверием протянул продавец. (12) – Нет, дядя, – по-прежнему искренне и серьезно ответил мальчик. (13) – Ты чей будешь, старика Момуна? (14) Мальчик кивнул в ответ. (15) – Внуком ему доводишься? (16) – Да. (17) – А мать где? (18) – Не знаю. (19) – А отец, тоже не знаешь? (20) Мальчик молча кивнул головой. (21) – Да-а-а… ну, ладно, коли так, то держи! (22) Продавец достал горсть конфет. (23) Мальчик застеснялся: конфет у Момуна не видели, наверное, больше года. (24) – Бери, брат, не задерживай, мне ехать пора. (25) Мальчик положил конфеты в карман и собрался было бежать за машиной, чтобы проводить автолавку на дорогу. МИОО, 2009 г. Русский язык. Вариант № 1 4 (26) И тут как раз появился дед. (27) Старик Момун только на подходе заметил автолавку: он ездил на пасеку, откуда не было видно дома. (28) Вначале старик обратился к продавцу. (29) – Ассалам-алейкум, большой купец! – сказал он, щуря свои лукавые глаза. (30) – В благополучии ли прибыл твой караван, удачно ли идет твоя торговля? (31) – Караван в целости, только вот купец к вам, а вы женщинам наказываете держать копейку, как душу перед смертью. (32) Тут хоть завали товарами, не раскошелится никто. (33) – Не взыщи, дорогой, денег нет, вот продадим осенью мед... – начал Момун. (34) – Знаю я вас, жадных богачей. (35) Пасеку в сто ульев держишь – копейку отдать жмешься. (36) Купи шелковые одеяла женщинам. (37) – Ей-богу, нет на это денег, – оправдывался Момун. (38) Отказался он и от покупки швейной машинки, и от новых сапог, хотя старые были дырявыми. (39) – Ну, купи хотя бы портфель: мальчишке-то в школу пора, должно быть? (40) Школа, о которой мальчик давно мечтал, была от них в ближайшем поселке, куда на лошади надо было добираться по горам два часа. (41) Никто из домашних ни разу не упоминал до сих пор о школе. (42) Дед ушел в дом и через некоторое время молча вынес припрятанную пятерку. (43) Продавец лукаво подмигнул мальчику, вручил ему портфель. (44) – Теперь учись, а не осилишь грамоту, останешься с дедом навсегда в горах. (45) – Осилит, он у меня смышленый, – отозвался Момун, пересчитывая сдачу. (46) Потом глянул на внука, неловко держащего новенький портфель, прижал его к себе. (47) – Вот и добро: пойдешь осенью в школу, буду тебя сам возить, – негромко сказал он. (48) Твердая, увесистая ладонь деда мягко прикрыла голову мальчика. (49) И тот почувствовал, как вдруг сильно сдавило горло, и остро ощутил худобу деда, бедность его одежды и важность принятого дедом решения. (По Ч. Айтматову) A1 Какое из высказываний, приведённых ниже, содержит ответ на вопрос: «Почему старик Момун отказался купить у продавца автолавки шелковые одеяла, швейную машинку и сапоги?» 1) Его семья не нуждалась в подобных товарах. 2) Семья Момуна была бедной, денег не хватало даже на нужные товары. 3) Момун копил деньги на расходы, связанные с образованием внука. 4) У семьи Момуна уже были предметы, которые продавец автолавки предложил купить. МИОО, 2009 г. Русский язык. Вариант № 1 A2 5 Почему старик Момун купил в автолавке внуку портфель? 1) Момуну стало стыдно, что продавец, специально приехавший к его семье, уедет назад без проданного товара. 2) Момун тревожился о том, что продавец автолавки в следующий раз не заглянет к его семье. 3) Момун принял решение о том, что его внук должен получить школьное образование. 4) Момун не смог отказать в просьбе любимого внука приобрести портфель. Русский язык. Вариант № 1 A6 A4 Как характеризует продавца автолавки информация, заключенная в предложениях 13 – 24? 1) Продавец автолавки − человек щедрый, своих покупателей он обычно угощает конфетами. 2) Продавец − человек расчетливый, он пытается задобрить внука в надежде на то, что его дед в ответ купит товар в автолавке. 3) Продавец − человек, не чуждый жалости: он готов угостить сироту редким в тех местах лакомством. 4) Продавец − человек жадный: даже конфету ребенку он даром не даст. Укажите, в каком значении употребляется в «держать» (предложение 35). 1) не отпускать от себя, заставлять быть при себе тексте слово 4) продавец благодушно называет так всех своих собеседников. Укажите предложение, в котором содержится гипербола. 1) Женщины кинулись искать припрятанную мелочь (крупных отродясь не было) и выскочили, обгоняя одна другую. 2) Продавец спрашивал просто так, от нечего делать, но мальчишка ответил серьезно и уважительно: «Ничего, дядя, денег нет». 3) − Ассалам-алейкум, большой купец! − сказал он, щуря свои лукавые глаза. 4) − Теперь учись, а не осилишь грамоту, останешься с дедом навсегда в горах. Задания B1 – B14 выполните на основе прочитанного текста. Ответы на задания B1 – B14 записывайте словами или цифрами. В случае использования бланков пишите слова и цифры, не разделяя их знаками препинания и пробелами (пустыми клеточками). 2) класть, помещать куда-нибудь Замените слово ТАЩИТЬСЯ в предложении 6 стилистически нейтральным синонимом. Напишите этот синоним. 3) служить опорой чему-нибудь, поддерживать Ответ: 4) вести какое-нибудь дело, предприятие A5 Выберите верное продолжение ответа на вопрос: «Почему продавец назвал мальчика братом?» (Предложение 24) Такая форма обращения свидетельствует о том, что … 1) продавец понял из разговора, что мальчик − его родственник. 2) продавец хотел показать мальчику свое сочувствие и расположение. 3) в беседе продавца с мальчиком проявляется скрытая неприязнь. A7 A3 6 В каком предложении содержится противопоставление? 1) Продавец хмурился: не видно было, чтобы они собирались хоть что-нибудь купить. 2) Женщины потолкались возле автолавки и разошлись по домам, а огорченный продавец принялся собирать разворошенные товары, чтобы сесть за руль и уехать. 3) Пасеку в сто ульев держишь − копейку отдать жмешься. 4) Мальчик застеснялся: конфет у Момуна не видели годами. МИОО, 2009 г. B1 B2 Из предложения 40 выпишите слово с чередующейся безударной гласной в корне. Ответ: B3 Из предложений 1 – 4 выпишите слово, в котором правописание приставки определяется правилом: «Если после приставки следует звонкий согласный или гласный, то на конце её пишется буква, обозначающая звонкий согласный звук». Ответ: МИОО, 2009 г. Русский язык. Вариант № 1 B4 7 Из предложений 4 – 6 выпишите омонимичный неопределённой форме глагол, в котором не пишется Ь перед постфиксом, поскольку это глагол в форме 3 лица единственного числа настоящего времени. Русский язык. Вариант № 1 B8 Ответ: B5 8 Замените словосочетание ОТВЕТИЛ С СЕРЬЕЗНОСТЬЮ (предложение 10), построенное на основе управления, синонимичным словосочетанием со связью примыкание. Напишите получившееся словосочетание. Ответ: В приведённых ниже предложениях пронумерованы все запятые. Выпишите цифру(-ы), обозначающую(-ие) запятую(-ые) при вводном слове. B9 наверное,(2) больше года. B10 Выпишите грамматическую основу предложения 9. Ответ: Мальчик застеснялся: конфет у Момуна не видели,(1) – Бери, (3) брат, (4) не задерживай, (5) мне ехать пора. Ответ: B6 В приведённых ниже предложениях пронумерованы все запятые. Выпишите цифру(-ы), обозначающую(-ие) запятую(-ые) между частями, связанными сочинительной связью. потом разошлись по домам, (3) B11 Ответ: B12 B13 В приведённых ниже предложениях пронумерованы все запятые. Выпишите цифру(-ы), обозначающую(-ие) запятую(-ые) между частями, связанными подчинительной связью. Мальчик почувствовал себя польщенным оттого,(1) что именно он, (3) а не кто-нибудь другой закричав на всю улицу. Ответ: МИОО, 2009 г. принес им эту Укажите количество грамматических основ в предложении 33. Ответ: Ответ: (2) Среди предложений 1 – 6 найдите предложение с обособленным уточняющим обстоятельством. Напишите номер этого предложения. а огорченный продавец принялся собирать разворошенные товары,(4) чтобы сесть за руль и уехать. новость, с Ответ: Женщины погалдели,(1) потолкались возле автолавки,(2) B7 Среди предложений 25 – 32 найдите предложение(-я) однородными членами. Напишите номер(-а) этого(-их) предложения(-ий). Среди предложений 2 – 8 найдите сложное предложение. Напишите номер этого предложения. бессоюзное Ответ: B14 Среди предложений 25 – 33 найдите сложное предложение с разными видами связи (с союзной подчинительной и бессоюзной связью между частями). Напишите номер этого предложения. Ответ: МИОО, 2009 г. Русский язык. Вариант № 1 9 Часть 3 Используя прочитанный текст части 2, выполните на отдельном подписанном листе ТОЛЬКО ОДНО из заданий: С2.1 или С2.2. Перед написанием сочинения запишите номер выбранного задания: С2.1 или С2.2. C2.1 Ознакомьтесь с мнением Антона и Кирилла о роли запятых в письменной речи. Русский язык. Вариант № 1 C2.2 10 Напишите сочинение-рассуждение. Объясните, как вы понимаете смысл последнего предложения текста: «И тот почувствовал, как вдруг сильно сдавило горло, и остро ощутил худобу деда, бедность его одежды и важность принятого дедом решения». Приведите в сочинении два аргумента из прочитанного текста, подтверждающих ваши рассуждения. Приводя примеры, указывайте номера нужных предложений или применяйте цитирование. Объем сочинения должен составлять не менее 50 слов. Сочинение пишите аккуратно, разборчивым почерком. Помогите Антону доказать его точку зрения. Напишите сочинение-рассуждение: «Зачем нужны запятые?» Обдумывая ответ на вопрос, прочитайте ещё раз текст Ч. Айтматова. Приведите 2 примера из прочитанного текста, иллюстрирующие разные функции запятых. Приводя примеры, указывайте номера нужных предложений или применяйте цитирование. Вы можете писать работу в научном или публицистическом стиле, раскрывая тему только на лингвистическом материале и/или в общекультурном плане. Начать сочинение вы можете как фразой, принадлежащей Антону, так и собственным высказыванием. Вы можете писать работу от своего имени или от имени Антона. Объём сочинения должен составлять не менее 50 слов. Сочинение пишите аккуратно, разборчивым почерком. МИОО, 2009 г. МИОО, 2009 г. Тренировочная работа №2 по РУССКОМУ ЯЗЫКУ Ноябрь, 2009 Вариант №2 Район Город (населенный пункт) Школа Класс Фамилия Русский язык. Вариант № 2 2 Инструкция по выполнению работы На выполнение экзаменационной работы по русскому языку даётся 4 часа (240 минут). Работа состоит из 3 частей. Часть 1 включает 1 задание (С1) и представляет собой небольшую письменную работу по прослушанному тексту (сжатое изложение). Исходный текст для сжатого изложения прослушивается 2 раза. Это задание выполняется на отдельном листе или бланке. Часть 2 выполняется на основе прочитанного текста. Она состоит из 7 заданий с выбором ответа (А1–А7) и 14 заданий с кратким ответом (В1– В14). К каждому заданию с выбором ответа (А1–А7) даны 4 варианта ответа, из которых только один правильный. Обведите номер правильного ответа кружком. Если вы обвели не тот номер, то зачеркните этот обведённый номер крестиком, а затем обведите номер правильного ответа. Ответы к заданиям В1–В14 вы должны сформулировать самостоятельно. Записывайте ответы на эти задания словами или цифрами, разделяя их при необходимости запятыми. В случае записи неверного ответа зачеркните его и запишите рядом новый. Часть 3 выполняется на основе того же текста, который вы читали, работая над заданиями второй части. Приступая к третьей части работы, выберите одно из двух предложенных заданий (С2.1 или С2.2) и дайте письменный развёрнутый аргументированный ответ. Это задание выполняется на отдельном листе или бланке. Через 70 минут после начала экзамена разрешено пользоваться орфографическими словарями. Советуем выполнять задания в том порядке, в котором они даны. Для экономии времени пропускайте задание, которое не удаётся выполнить сразу, и переходите к следующему. Если после выполнения всей работы у вас останется время, вы можете вернуться к пропущенным заданиям. Правильный ответ в зависимости от сложности каждого задания оценивается одним или несколькими баллами. Баллы, полученные вами за все выполненные задания, суммируются. Постарайтесь выполнить как можно больше заданий и набрать как можно больше баллов. Желаем успеха! Имя Отчество МИОО, 2009 г. МИОО, 2009 г. Русский язык. Вариант № 2 3 Часть 1 Прослушайте текст и выполните задание C1 на отдельном подписанном листе. Сначала напишите номер задания, а затем текст сжатого изложения. C1 Прослушайте текст и напишите сжатое изложение. Учтите, что вы должны передать главное содержание как каждой микротемы, так и всего текста в целом. Объём изложения - не менее 90 слов. Пишите изложение аккуратно, разборчивым почерком. Русский язык. Вариант № 2 4 (31) – Нет, ты не так услышал, не так подумал, и не надо полагать, что я пытаюсь взвалить на тебя все это. (32) Не сообщай им, я сам все скажу, но только не сейчас. (33) Когда отец забудет про сердце… тогда. (34) А ты пока отвлеки их немного чем-нибудь, подготовь. (35) Этим ты мне поможешь. (36) Как мужчина мужчине… ведь ты уже совсем взрослый! (37) – Какой же я взрослый? (38) – Теперь должен им быть, ведь ты и сам хотел… (39) Часа через полтора я возвращался домой, пытаясь понять, как можно подготовить сестру и отца к такому. (40) Первый раз в жизни я должен был подняться к нам на третий этаж взрослым, совсем взрослым. (41) Я никогда не думал, что это так трудно… (По А. Алексину) Часть 2 (1) Больше всего в письме Ивана, который только что прибыл из командировки, мне понравились слова «мужской разговор», и я поехал к нему прямо из школы. (2)Я, взволнованный и радостный, гордился, что первым увижу в день приезда жениха моей сестры, которого все в нашей семье так ждали!.. (3) Увижу раньше сестры Людмилы! (4) Раньше отца и мамы. (4)Иван встретил меня на лестничной площадке, увидев с балкона. (5) Когда мы вошли в квартиру, он, бросив свое пальто на диван, потом бросил туда мою куртку и мою ушанку, начал ходить из угла в угол. (6) «Всетаки мы не виделись целых пять месяцев, вот и разволновался!..» - подумал я. (7) – Видишь ли, – произнес Иван медленно, растягивая слоги. (8) - Стыдно, брат, просто стыдно: никогда, кажется, не дрейфил, а сейчас не знаю, как тебе объяснить. (9)Страшное дело, Ленька… (10) В командировке, на строительстве, я встретил другую девушку… (11) Пошло звучит, а иначе не скажешь: встретил. (12) Пытался о ней забыть - ничего не получилось! (13)Ты понимаешь? (14) Я понял и растерялся. (15)«Нет безнадежных положений!» – уверенно говорил он мне раньше. (16)Сейчас оно было передо мной – безвыходное положение. (17)Разве я мог теперь упросить Ивана, уговорить?.. (18) – Вы уезжаете прямо сегодня? – спросил я. (19) – Почему вы? (21)Я еду один. (20) А я и спрашивал про него одного… (21) Раньше мне казалось, что мы с Иваном останемся друзьями, что бы там ни случилось! (22) Случиться могло что угодно, но только не это. (23) Могла быть беда, болезнь, но то, что произошло, вообще показалось мне невозможным. (24) Ну, как если бы мама сказала вдруг: «Я встретила другого мальчишку, он лучше тебя. (25)Теперь он, а не ты, будет моим сыном». (26) – Твоя сестра все поймет со временем, – сказал Иван. (27) – А что случится с отцом – у него ведь больное сердце? (28) – Ты знаешь, я нарочно продлил себе сегодня командировку еще на полгода, чтоб он успел совсем поправиться. (29) Ты подготовь их постепенно… (30) – Как это…подготовить? МИОО, 2009 г. A1 Какое из высказываний, приведённых ниже, содержит ответ на вопрос: «С какой целью Иван вызвал героя-рассказчика на «мужской разговор»? 1) Ивану было стыдно самому сообщить родителям своей невесты горькую правду, поэтому он хотел, чтобы это сделал геройрассказчик. 2) Иван прибыл в город на короткое время, и у него не было возможности сообщить важную новость лично Людмиле и ее родителям. 3) Иван попытался прибегнуть к помощи героя-рассказчика, чтобы смягчить удар, который он нанес бы своим сообщением близким. 4) Иван не решился открыть правду невесте и ее родителям и собирался попросить Леньку как-нибудь обмануть их. A2 Почему Иван просил героя-рассказчика не сообщать родителям невесты о случившемся? 1) Иван хотел, чтобы его поступок остался для родителей рассказчика тайной. 2) Иван опасался, что родители его бывшей невесты сообщат ей неприятную новость раньше, чем следовало. 3) Иван хотел, чтобы отец невесты успел поправить свое здоровье до того, как узнает тяжелое для него известие. 4) Иван боялся, что родители невесты будут мстить ему за его поступок. МИОО, 2009 г. Русский язык. Вариант № 2 5 A3 Как характеризует героя-рассказчика информация, заключенная в предложениях 21-25? 1) Герой-рассказчик – человек, который не может понять и принять поступок Ивана. 2) Герой-рассказчик − недоверчивый человек, он не верит в искренность намерений Ивана. 3) Герой-рассказчик − обидчивый человек, который ищет повода, чтобы прервать отношения с бывшим другом. 4) Герой-рассказчик – рассудительный человек, способный найти скрытые мотивы человеческих поступков и оправдать их. A4 Укажите, в каком значении «встретил» (предложение 11). 1) увидеть идущего навстречу употребляется в тексте слово Русский язык. Вариант № 2 6 A6 Выберите верное продолжение ответа на вопрос: Почему после того, как Иван признался, что «встретил девушку», герой-рассказчик сказал ему «вы»? Такая форма обращения свидетельствует о том, что … 1) герой-рассказчик в этот момент ясно осознал, что Иван намного старше его. 2) герой-рассказчик имел в виду одновременно Ивана и девушку, которую тот полюбил. 3) герой-рассказчик с особой остротой почувствовал, что Иван, который разлюбил его сестру, уже не может быть близким человеком и для него. 4) герой-рассказчик почувствовал к Ивану, находящемуся в трудном положении, особое уважение. A7 Укажите предложение, в котором содержатся синонимы. 1) Больше всего в письме только что прибывшего из командировки Ивана мне понравились слова: «мужской разговор», и я поехал к нему прямо из школы, с портфелем. 2) Когда мы вошли в квартиру, он, бросив свое пальто на диван, потом бросил туда мою куртку и мою ушанку, начал ходить из угла в угол. 3) Разве я мог теперь упросить Ивана, уговорить? 2) остановить на ком-либо взгляд 3) найти, обрести, сблизиться 4) взглянув на кого-либо, уловить ответное движение глаз 4) Первый раз в жизни я должен был подняться к нам на третий этаж взрослым, совсем взрослым. A5 В каком фрагменте текста содержится смысловое противопоставление? 1) Я, взволнованный и радостный, гордился, что первым увижу в день приезда жениха моей сестры, которого все в нашей семье так ждали!.. Увижу раньше сестры Людмилы! 2) «Нет безнадежных положений!» − уверенно говорил он мне раньше. Сейчас оно было передо мной − безвыходное положение. 3) Это вообще показалось мне невозможным. Ну, как если бы мама сказала вдруг: «Я встретила другого мальчишку, он лучше тебя». 4) − А как быть с отцом − у него ведь больное сердце? − Ты знаешь, я нарочно продлил себе сегодня командировку еще на полгода, чтоб он совсем уж поправился. МИОО, 2009 г. Задания B1 – B14 выполните на основе прочитанного текста. Ответы на задания B1 – B14 записывайте словами или цифрами. В случае использования бланков пишите слова и цифры, не разделяя их знаками препинания и пробелами (пустыми клеточками). B1 Замените слово ДРЕЙФИЛ в предложении 8 нейтральным синонимом. Напишите этот синоним. стилистически Ответ: B2 Из предложений 31 – 35 выпишите слово с чередующейся безударной гласной в корне. Ответ: МИОО, 2009 г. Русский язык. Вариант № 2 B3 7 Из предложений 1 – 3 выпишите слово, в котором правописание приставки определяется правилом: «Если после приставки следует звонкий согласный или гласный, то на конце её пишется буква, обозначающая звонкий согласный звук». Русский язык. Вариант № 2 B8 Ответ: B4 Из предложений 27 – 29 выпишите омонимичный неопределённой форме глагол, в котором не пишется Ь перед постфиксом, поскольку это глагол в форме 3 лица единственного числа настоящего времени. В приведённых ниже предложениях пронумерованы все запятые. Выпишите цифру(-ы), обозначающую(-ие) запятую(-ые) при вводном слове. – Стыдно,(1) брат,(2) просто стыдно: B9 Выпишите грамматическую основу предложения 17. Ответ: B10 Среди предложений 9 – 14 найдите предложение(-я) с однородными членами. Напишите номер(-а) этого(-их) предложения(-ий). Ответ: никогда,(3) кажется, (4) не дрейфил,(5) а сейчас не знаю,(6) как тебе объяснить. B11 Ответ: B6 Замените словосочетание УВЕРЕННО ГОВОРИЛ (предложение 15), построенное на основе примыкания, синонимичным словосочетанием со связью управление. Напишите получившееся словосочетание. Ответ: Ответ: B5 8 Среди предложений 1 – 6 найдите предложение с обособленным определением. Напишите номер этого предложения. Ответ: В приведённых ниже предложениях пронумерованы все запятые. Выпишите цифру(-ы), обозначающую(-ие) запятую(-ые) между частями, связанными сочинительной связью. B12 – Нет,(1) ты не так услышал,(2) не так подумал,(3) и не надо Укажите количество грамматических основ в предложении 5. Ответ: полагать,(4) что я пытаюсь взвалить на тебя все это. Ответ: B7 B13 В приведённых ниже предложениях пронумерованы все запятые. Выпишите цифру(-ы), обозначающую(-ие) запятую(-ые) между частями, связанными подчинительной связью. Больше всего в письме Ивана,(1) который только что прибыл из командировки, «мужской разговор», (3) (2) мне понравились слова и я поехал к нему прямо из школы. Ответ: Среди предложений 7 − 13 найдите сложное предложение. Напишите номер этого предложения. Ответ: B14 Среди предложений 21 − 25 найдите сложное предложение с разными видами связи (с союзной сочинительной и союзной подчинительной связью между частями). Напишите номер этого предложения. Ответ: МИОО, 2009 г. бессоюзное МИОО, 2009 г. Русский язык. Вариант № 2 9 Часть 3 Используя прочитанный текст части 2, выполните на отдельном подписанном листе ТОЛЬКО ОДНО из заданий: С2.1 или С2.2. Перед написанием сочинения запишите номер выбранного задания: С2.1 или С2.2. C2.1 Ознакомьтесь с мнением Антона и Кирилла о роли тире в письменной речи. Русский язык. Вариант № 2 C2.2 10 Напишите сочинение-рассуждение. Объясните, как вы понимаете смысл двух последних предложения текста: «Первый раз в жизни я должен был подняться к нам на третий этаж взрослым, совсем взрослым. Я никогда не думал, что это так трудно…». Приведите в сочинении два аргумента из прочитанного текста, подтверждающих ваши рассуждения. Приводя примеры, указывайте номера нужных предложений или применяйте цитирование. Объем сочинения должен составлять не менее 50 слов. Сочинение пишите аккуратно, разборчивым почерком. Помогите Антону доказать его точку зрения. Напишите сочинение-рассуждение: «Зачем нужно тире?» Обдумывая ответ на вопрос, прочитайте ещё раз текст А. Алексина. Приведите 2 примера из прочитанного текста, иллюстрирующие разные функции тире. Приводя примеры, указывайте номера нужных предложений или применяйте цитирование. Вы можете писать работу в научном или публицистическом стиле, раскрывая тему только на лингвистическом материале и/или в общекультурном плане. Начать сочинение вы можете как фразой, принадлежащей Антону, так и собственным высказыванием. Вы можете писать работу от своего имени или от имени Антона. Объём сочинения должен составлять не менее 50 слов. Сочинение пишите аккуратно, разборчивым почерком. МИОО, 2009 г. МИОО, 2009 г. Русский язык. 1 Русский язык. 2 Текст для прослушивания Информация о тексте для сжатого изложения Современный зритель, глядя на средневековые иконы, нередко обращает внимание на их некоторое однообразие. Действительно, на иконах повторяются не только сюжеты, но и позы изображенных святых, выражения лиц, расположение фигур. Неужели древним авторам не хватало таланта для того, чтобы преобразить с помощью своей художественной фантазии известные библейские и евангельские сюжеты? Недостаток фантазии здесь ни при чем. Дело в том, что средневековый художник, изображая фигуры, лица и ситуации, стремился вовсе не к оригинальности. Наоборот, он старался следовать уже созданным произведениям, которые были признаны всеми за образец. Поэтому каждый святой наделялся именно ему присущими чертами внешности и даже выражением лица, по которым верующие могли легко найти его икону в храме. Например, Николай Чудотворец на иконах всегда добродушен и с теплотой смотрит на зрителя. А вот лицо пророка Ильи по традиции изображалось суровым и непреклонным. Такие образцы с течением времени становились каноническими (слово «канон» погречески «правилоозначает »). А чтобы художники не ошибались, под началом церкви создавались специальные руководства по иконописанию. В этих руководствах подробно объяснялись особенности лиц, цвета и одежд святых. В них также приводились цитаты из Библии, которые художники должны были воспроизводить на иконах. Пособия снабжались подробными рисунками. Однако подобные «инструкции» требовались, в основном, начинающему живописцу или такому художнику, творческий потенциал которого был невелик. Подлинный же мастер писал икону без их помощи. Он, конечно же, не забывал следовать традиционным образцам, которые прекрасно знал, но они не сковывали его сил. Мастер мог иногда даже выйти за пределы установленных норм. Это не делало его произведения хуже. Нелюбовь средневековых мастеров к внешней оригинальности, тяготение их к традиции вовсе не делало их работы бездушными и шаблонными. Художественные шедевры иконописцев до сих пор поражают нас своей духовной глубиной. Они говорят с нами через века, завораживают своей непреходящей красотой, зовут в мир высших ценностей. Номер абзаца 1 2 3 4 5 Микротема Современный зритель, глядя на иконы, может усмотреть в единообразии иконописных изображений недостаток. Средневековые живописцы при создании икон намеренно стремились следовать единым образцам, в результате чего возникли общепринятые традиции иконописного изображения. Так появились иконописные каноны, для сохранения которых церковь создала специальные пособия по иконописи. Настоящий мастер, прекрасно зная каноны, не нуждался в помощи пособий по иконописи. Единообразие средневекового искусства не мешает ему оказывать на нас глубокое влияние. (По Ю.С. Рябцеву.) МИОО, 2009 г. МИОО, 2009 г.

Джотто. Рождение Марии. Капелла дель Арена в Падуе. 1304 — 1306.

Еще один вопрос, который необходимо рассмотреть для «адаптации» в мире икон - как в эпоху Средневековья людьми воспринималось и понималось время.

Различие в понимании времени, как философской категории в Западной Европе и в Византии обозначилось и сформировалось в эпоху Возрождения, когда Европа, в отличие от Византии, встала на путь нового миропонимания. После временного захвата Константинополя крестоносцами в 1204 г. отчуждение Византии от Европы стало во многом еще более глубоким и непримиримым.

Разный подход к тому, что такое время, в значительной степени определил разницу в отношении к миру, к происходящим в нем событиям, к роли человека в этих событиях и, как следствие, к целям, смыслу и возможностям изобразительного искусства, которое в Византии и на Руси было религиозным и преимущественно оставалось таким еще и в Западной Европе. Это в свою очередь непосредственно сказалось в формировании принципиально разных изобразительных приемов, использовавшихся художниками Западной Европы и иконописцами православных стран.

Эпоха Возрождения воскресила понятие истории, отделив священную историю, данную людям через откровение, от истории светской, то есть от истории общества, которая может быть реконструирована на основании документов, преданий и опыта, сохранившегося в народной памяти и в материальных свидетельствах прошлого.

У истоков истории как науки стоят великие итальянцы - Франческо Петрарка (1304-1374), Леонардо Бруни (1374-1444) и Лоренцо Балла (1403-1457).

Лоренцо Балла - автор знаменитого сочинения «О красотах латинской речи» - вслед за Петраркой ставил своей целью возрождение классической латыни античности, в традициях которой философия - риторика - язык были неразделимы. Пришлось не только прямо обратиться к наследию античности, но и проследить причины «порчи языка» и упадка культуры в «век варварства». Это привело к открытию исторической ретроспективы и исторического времени.

Время стало категорией, сознательно соотносимой с изменением, с причинно-следственной связью событий в их исторической последовательности. Возникла концепция исторической преемственности, и в связи с этим появилось понимание глубины времени, то есть того, что и именуется ретроспективой.

Открытие ретроспективы и исторического времени - линейной модели времени - практически совпало с возникновением учения о пространственной перспективе и изобретением соответствующего формализованного изобразительного языка - линейной перспективы.

Осознание пространственно-временной локализации событий привело к тому, что на картинах европейских художников исчезли совместные изображения событий, происходивших в разное время. Так, на фреске Джотто «Рождение Марии» мы видим девочку одновременно в двух местах: в руках повивальной бабки, сидящей на полу у кровати, и рядом с матерью, протянувшей к ней руки. Подобных примеров множество.

Новое отношение к категории времени наряду с новым теологическим мышлением, признававшим за человеком в его земной жизни свободу воли, через которую реализуется замысел Божий, породило нового человека - человека сознательного действия. Человека, творящего свою историю, и вместе с другими - историю своего народа, пружины которой сосредоточены прежде всего в ней самой (Леонардо Бруни). Этот новый человек смог сказать о себе: «…я использую время занятый всегда каким-нибудь делом, я предпочту потерять сон, чем потерять время» (Леон Баттиста Альберти, «О семье»).

Это нашло непосредственное отражение в изобразительном искусстве. Художники стали пристально изучать механизм движения человеческого тела, а также причины и динамику изменения его внешности, обусловленного настроением (гнев, радость смех, печаль) или процессами старения.

Здесь были сделаны фундаментальные открытия - была понята роль мышц и их специализация.

Осмысление движения как изменения, длящегося во времени и неотделимого от него, как отрицания равновесия, породило новые композиционные приемы, например, сознательное и целенаправленное смещение центра тяжести тела, изображение на картине незавершенного жеста, что подсознательно воспринимается зрителем как продолжающееся движение.

Вместо пассивного, покорного человека готической эпохи, безучастного или ждущего стимулов извне, пришел человек свободного волеизъявления. И вот готовность к действию, к движению стала обозначаться напряженными мышцами, выражением лица и глаз. Глядя на картину, мы ждем действия. Благодаря этому ожиданию, иногда очень тревожному и нетерпеливому, картина живет, в ней бьется пульс времени.

На востоке Европы - в Византии и в Древней Руси сохранялась прежняя концепция времени и истории, восходящая к отцам церкви (Блаженный Августин и др.). Жизнь человечества из поколения в поколение понималась как время, имеющее начало и конец - от момента творения Богом человека до второго пришествия Иисуса Христа.

Спас Нерукотворный. Двусторонняя икона-таблетка. Новгород. кон. 15 — нач. 16 в.

Событием, разделяющим историю на две части - эпохи (ветхую и новую), явилось рождение Иисуса Христа - воплощение Бога в человеческом облике.

До сотворения мира не было и времени. Время, как сотворенный Богом носитель изменений, к самому Богу не применимо. О Боге нельзя сказать «был» или «есть», или «будет» порознь - Он вечен, вездесущ, всеобъемлющ и неизменен. Бог не стареет, не меняется.

В византийских и русских иконах это отмечено тремя греческими буквами в крестчатом нимбе Христа. На древнерусский язык это переводится как «сущий», то есть тот, к кому сразу относится «всегда был», «всегда есть» и «всегда будет», что восходит к древнееврейскому сокровенному имени Бога - Яхве - Сущий.

Бог создал мир, и «началось» время. Оно началось и окончится, когда наступит второе пришествие Иисуса Христа, «когда времени больше не будет». Таким образом, и само время оказывается чем-то «временным», преходящим. Оно как лоскут, «кусочек» на фоне вечности, на котором Бог реализует свой промысел, сотворив Адама, изначально зная и судьбу его потомков. И каждое событие в жизни людей является выражением всемогущества Божия, но никак не результатом самодеятельности людей.

Замысел Божий уже - то есть всегда - существует во всей полноте, которая вмещает в себя все: время, историю, жизнь, все предметы, всех людей, все события, и всему определено свое место. Таким образом, причина любого события не определяется в нашем земном мире, а уже существует, но в мире ином, а само событие есть знамение, то есть локальное проявление промысла Божьего на «лоскуте времени». Бог - источник всего, что уже было, и что когда-то будет (по меркам нашего человеческого времени).

Рождество Христово. ц. Успения Богородицы в Дафни. 2 п. 11 в.

Такое понимание и жизни отдельного человека, и жизни народа отразилось в характере русских летописей.

Летописи - это скрупулезное перечисление событий, «пронумерованных» летописцем годами и «расставленных по порядку», который установлен для них «там». И летописи являются набором упорядоченных иллюстраций, ячеек мозаичного панно, которое в свою очередь есть лишь фрагмент картины мира, картины, которая во всей полноте уже написана Богом и существует в вечности.

Земная жизнь человечества - это и есть конечное время - промежуток между сотворением мира и человека и вторым пришествием, это лишь скоротечное испытание перед вечностью, когда времени больше не будет. Прошедших это испытание ждет жизнь вечная, совершенная, а значит, неизменная.

Николай Чудотворец (поясной) с избранными святыми. Новгород. 13 в.

Святые, изображенные на древних иконах, уже сподобились вечной жизни, в которой нет движения и изменения в обычном смысле слова. И сложенные в благословляющем жесте пальцы правой руки - это послание оттуда - из царствия не от мира сего. Тонкие чуткие пальцы приподняты без усилия и напряжения. Они не имеют веса, ибо в том мире нет тяжести. Взгляд святого с иконы на нас - это взгляд из глубины запредельного мира, это вопрос из вечности. Он не затуманен страстями, и поэтому лишь в редкие моменты духовного просветления мы можем ответить на этот взгляд. Вот почему глаза, смотрящие на нас с икон, так тревожат, рождая и беспокойство, и страх, и надежду.

Изображенное на древних русских иконах не подразумевает, таким образом, ни пространственной, ни временной локализации в традиционном понимании. Образ подразумевается внепространственным и вневременным.

А то, что иногда можно принять за неподвижность, следует понимать как движение, но не во времени, а в вечности.

Спас. Из деисусного чина.
прп. Андрей Рублев.
Москва, 1410-е годы

Глаза, обращенные к нам из вечности, все видят, все понимают, все объемлют. И именно потому, что во взгляде Спасителя можно найти все, ответы на все, к Нему могут прийти, к Нему могут обратиться за помощью и советом все всегда.

Особое понимание времени и пространства в древнерусском иконотворчестве носило принципиальный догматический характер.

Вот почему, когда во второй половине XVII века в русском иконописании стали проявляться влияния западной живописи, это вызвало негодование и протест. Причина тому не только и не столько в консерватизме догматических основ и принципов иконотворчества, сколько в опасении извращения самого существа и смысла иконы. «Будто живые писать» на иконах нельзя. С этим трудно не согласиться. Святые пребывают в мире ином, в вечности, а не живут земной бренной жизнью, измеримой временем и проявляющейся в изменениях.

Это объясняет, почему иконотворчество или иконопись не вполне уместно называть живописью.

Ижевский государственный технический университет

КОНТРОЛЬНАЯ РАБОТА

по дисциплине «Культурология»

Выполнил: студентгр. ВВ – 11

факультета МиМ

КорепановА. А.

Проверил: СорокинаМ. В.

Введение……………………………………………………….. 3

1. История возникновения искусства иконописи …………... 4

2. Икона – живой художественныйорганизм ………………. 5

3. Искусство иконописи ……………………………………… 8

4. Вековое развитие иконописи ……………………………… 11

Заключение……………………………………………………. 14

Списокиспользуемой литературы

ВВЕДЕНИЕ

Древнерусскаяиконопись - выдающееся явление мирового искусства, часть

драгоценнейшего наследиянашей национальной культуры, одно из ярчайших сви-

детельств духовного ихудожественного гения России.

Начиная с Xвека – времени принятия Русью христианства в качестве государ-

ственной религии – тысячихрамов столетие за столетием украшались драгоцен-

ными мозаиками, стеннымиросписями и иконами с изображениями религиозных

сюжетов на темы истории жизниХриста, Богоматери, апостолов и многочислен-

ных последователейхристианского учения – проповедников, аскетов – монахов и

мучеников за веру. Древнейшиецентры искусства – Киев, Владимир, Новгород,

Псков, Тверь, Москва –оставили нам бесконечное разнообразие местных памят-

ников живописи XI–XVвеков, главным образом икон, порой весьма различных

по стилю, но всегда единыхкак по содержанию, так и по своим идейным основам.

Это внутреннее их единствопостепенно, параллельно с объединением Русского

государства под эгидойМосквы, привело в XVI–XVII веках к сложению целостно-

го национальногохудожественного канона, воплотившегося в древнерусской ико-

не, канона, традиция которогов значительной степени продолжала сохраняться и

позднее – в XVIII–XIXвеках, став с начала ХХ столетия объектом многочислен-

ных исследований,предпринятых историками культуры Древней Руси. Именно в

результате их общих усилийнеобычайное художественное богатство образной си-

стемы иконы, её эстетическаяценность и изначально заложенный в ней общечело-

веческий идеал красоты ивысокого гуманизма стали достоянием современности.

1. ИСТОРИЯ ВОЗНИКНОВЕНИЯИСКУССТВА ИКОНОПИСИ

Искусство древнерусской иконописи восходит к культурнойтрадиции Ви-

зантии, к той традиции, гдена протяжении столетий (в основном приблизительно

с V по Х века)гармонично сплавились художественные достижения раннесредне-

векового Запада и Востока,эстетические ценности поздней античности (эллиниз-

ма) и малоазийскойнациональных культур (Египта, Сирии, Палестины), Закавка-

зья и сасанидского Ирана.

Впитав в себя итворчески переработав это богатейшее византийское насле-

дие, Русь органично вошла вевропейскую средневековую культуру, отбросив, од-

нако, - в силу личного духовного миро чувствия – всё чуждое её национальным

устремлениям: порой излишнюю репрезентативность имперского византинизма,

несколько холодноватую “отстранённость” образов византийского искусства, а

нередко и чисто внешнепонимаемую им «пренебесную» красоту «горнего» мира.

На смену всемуэтому приходит система собственных эстетических ценнос-

тей: большая свободаиконографического канона, большая теплота иконописных

образов и – что, быть может,важнее всего – гораздо большая обращённость ис-

кусства к «дольней» (иначе говоря – вполне земной) человеческой жизни, к

духовно свободнойчеловеческой личности.

2. ИКОНА –ЖИВОЙ ХУДОЖЕСТВЕННЫЙ ОРГАНИЗМ

Нигде и никогда икона не играла такой большой роли,как в России. Иконы

здесь издавна былинепременной принадлежностью каждого здания – и храмово-

го, и общественно –гражданского, и просто жилого дома.

Икона (от греческого «эйкон» - образ, изображение) совершенно не похожа

на обычную картину. В иконепередаётся отнюдь не то, что художник видит обыч-

но своими глазами, а то, что он усматривает в реальной действительности, так

сказать, «духовными очами», «внутренним» взором, - прежде всего глубинные

«первосущности» вещей,«первооснову» всего бытия – то, что в античной филосо-

фии называлось «эйдосами»,или «идеями», а средневековые христианские мысли-

тели именовали «первообразами», или «прототипами» всего вещественного ма-

териального мира, в том числеи каждого человеческого индивида. Иконопись по-

этому – сакрально –ритуальное искусство, призванное возводить «внутренний»

духовный взор каждого зрителя от образа к первообразу, от художественной реа-

льности изображения – например, вполне «земного», признанного «святым» ас-

кета – к запредельному (или,как говорили в древности, к «небесному») смыслу –

«прототипу» этого изображения. Отсюда в иконах преобладание иконографичес-

ких «типов», идеализирующаяусловность формообразующих элементов, необыч-

ность пространственно –временных связей, неизменность и своеобразная непре-

ложность строгого наборасамих композиций в виде более или менее постоянных

иконографических схем. Отсюдаже и сама столь часто непривычная для совре-

менного глаза система средствхудожественной выразительности: это и обострён-

ная графичность, линеарностьстиля, это и своего рода плоскостная «ковровость»

композиций со специфическимхарактером «вывернутой» перспективы, это и яв-

ная идеограмматичностьотдельных образов, это, наконец, и часто применяемый в

иконописи как бы «обратный» принцип художественной передачи в иконе свое-

го рода «сверхдвижения» (столь характерного для динамики духовной жизни,

особенно при создании гиперболизированных образов «святых») через некий

«сверхпокой», внешне выражаемый в подчёркнутой статичности фигур, в отсу-

тствии глубины пространства ив своеобразной неподвижности, как бы «застылос-

ти» всех форм духовно«преображенного» в плоскости иконы «тварного» мира.

Однако, несмотря навсю свою каноническую кодифицированность, икона

всегда остаётся живым художественным организмом, отражающим изменения ис-

торической жизни нации, все нюансы мирочувствия и мировосприятия художни-

ков той или иной эпохи и даже того или иного района. Почти в любом случае

можно указать на причастностьиконы к той или иной местной школе живописи –

новгородской, псковской,тверской, ростово – суздальской, московской – в зависи-

мости от того, к какимхудожественным центрам России тяготели мастера – ико-

нописцы; точно так же средиикон легко определить и памятники, созданные ху-

дожниками, принадлежащими ккругу наиболее прославленных иконописцев

Древней Руси – Феофана Грека,Андрея Рублёва, Дионисия, Симона Ушакова.

Древнерусские иконыписались на дереве по меловому грунту темперой –

минеральными и растительнымикрасками на яичной эмульсии – и покрывались

затем для усиления цвета ипредохранения красочного слоя слоем тонкой прозра-

чной масляной плёнки –олифой. При написании фонов икон и нимбов вокруг го-

лов святых использовалисветлые золотисто -–жёлтые краски или же тончайшие

листки чистого золота,которые должны были символизировать духовное сверх-

пространство или «небо»запредельного божественного мира. При этом и в самом

написании иконы, и даже в еёестественных природных материалах древнерусс-

ким мастером неизменноусматривался внутренний мистический смысл, отражав-

шийся в актах специальногомолитвенного освящения и очищения всего творчес-

кого процесса - освящались икраски, и даже вода для их разведения.

Непременнымусловием творчества ставилась и необходимость личной ду-

ховной чистоты самогоиконописца, ибо только такой мастер, как считалось на

Руси, был способен передать виконе всю безмерность и красоту умозрительного

мира сакральных ценностей.

Таким образом, каксам художник, так и создаваемые им произведения явля-

лись носителями глубоконравственных идей и понятий, столетиями возвышав-

ших душу народа среди всехбед и разрух, войн и насилия, столь характерных для

эпохи средневековья.

3. ИСКУССТВО ИКОНОПИСИ

Искусствоиконописи – особое искусство, чаще всего анонимное (мастера, как

правило, не подписывали своих имён на иконах), в которых в силу его традици-

онности и жёсткой канонизированностиличность художника могла раскрыться в

основном за счёт нюансировкии акцентирования или отдельных элементов обще-

принятой эстетическойсистемы, где был абсолютно недопустим произвольный

полёт фантазии иконописца.Индивидуализировать это искусство было чрезвычай-

но трудно, и тем не менее,как показало многовековое развитие древнерусской

живописи, истинному таланту,истинному художественному творчеству иконопи-

сный канон отнюдь не служил помехой в раскрытии личной творческой индиви-

дуальности: как меткоподметил один из исследователей иконописи, П. Флоренс-

кий, «трудные канонические формы во всех областях искусства всегда были

оселком, на котором ломалисьничтожества и заострялись настоящие дарования».

Истинному художнику было достаточно сделать ряд сознательных, хотя и отно-

сительно небольшихотступлений от традиционного образца, чтобы тот получил в

новом произведении – на ту жепривычную тему – совершенно новое звучание, а

порой и значительно обогащённое внутреннее содержание, как бы повёрнутое к

зрителю неведомыми до тогогранями. Живое человеческое чувство всегда проби-

вается в древнерусской иконесквозь жёсткий иконописный канон; любой иконо-

писный сюжет неизбежно окрашенличным мироощущением художника, тем чут-

ким лиризмом души, чтоиздревле был присущ русскому человеку. Недаром ещё

до всеобщего признаниядревней иконописи выдающимся достижением отечес-

твенной культуры Н. В. Гоголь в середине прошлого века писал о русских ико-

нах: « В них нет чрезмерной восторженности, экзальтации, но царит спокойная

сила… Необыкновенный лиризм,рождённый верховной трезвостью ума».

Хотя культовоеназначение и накладывало на древнерусскую иконопись оп-

ределённую печать условностии метафизической отвлеченности, она никогда не

была простой иллюстрациейрелигиозного учения. В произведениях талантливых

мастеров прошлого веканаходили отражение и реальный исторический процесс

бытия, и все изменения, происходившие в самых недрах души русского народа,

весь рост его духовногопотенциала. Благодаря именно такой активной жизненной

позиции древнерусскимиконописцам удалось высказать и передать даже в кано-

нических сюжетах своё личное отношение к окружавшей их действительности,

свои национальныеэстетические и нравственные идеалы.

Вместе с тем иконопись отнюдь не становилась излишнеприземлённой, не

теряла присущей ейхудожественной возвышенности и своеобразной, почти кос-

мической надмирности. Если,по словам известного советского историка искусст-

ва М. В. Алпатова,христианский храм в целом мыслился как модель мира, космо-

са, а храмовый купол представлялся подобием небосвода, то точно так же и каж-

дая икона понималась в своюочередь как подобие храма и модель освящённого

космоса, и хотя «современныйчеловек, как правило, не принимает средневековой

концепции духовного космоса»,но «и его не могут не пленять порождённые этим

воззрением плоды поэтического творчества; светлый космический порядок, тор-

жествующий над силамимрачного хаоса».

Иконопись вДревней Руси являлась наиболее распространённым видом ис-

кусства. Но если в частном владении, в домах имелись, как правило, лишь икон-

ные изображения отдельныхфигур Христа, Богоматери и различных святых, то в

церквах и соборах к ним прибавлялись и иконы с многофигурными сценами из

жизни Христа (так называемыепраздничные иконы, или праздники); здесь же на-

ходилось и немало иконсвятых, чьи изображения сопровождались большим чис-

лом сцен их жития, содержащих множество занимательных подробностей и

дающих представление о тойили иной исторической эпохе и обычаях людей того

5. ВЕКОВОЕ РАЗВИТИЕ ИКОНОПИСИ

Параллельнос развитием и усложнением иконографической, собственно ком-

позиционной основы икон в древнерусской живописи исподволь происходило и

постоянное изменение образнойи стилистической систем в их непосредственном

художественном проявлении.

Так, иконы XII –XIII веков отличаются подчёркнуто репрезентативной мо-

нументальностью и внутреннимспокойствием образов, порой напоминающих нам

о классических статуарныхпринципах античного искусства.

В свою очередь бурнаяэпоха XIV века, явившаяся периодом собирания на-

циональных сил для отпорамонголо – татарским завоевателям, нашла своё отра-

жение в иконах необычайнодинамичных, экспрессивных по форме, цвету и свету.

Важную роль в появленииподобного рода икон сыграли имевшие тогда место ре-

лигиозно – философские спорыотносительно природы и сущности божественных

«энергий» как формыпроявления в мире самого Бога; связанное с этой проблема-

тикой мистическое учение о божественном сверхприродном свете провозглаша-

лось в восточно –христианском мире (в том числе и средствами искусства) предс-

тавителями группы аскетов –«исихастов» («молчальников»). Именно происихаст-

ские черты явственнопросматриваются в творчестве одного из ведущих мастеров,

работавших в Древней Руси нарубеже XIV – XV веков, - прославленного Феофа-

на Грека.

Подобноеэкспрессивное направление в искусстве Древней Руси (особенно

ярко проявившееся вновгородских и псковских стенных росписях последней чет-

верти XIVвека, а также в ряде икон типа псковского «Собора Богоматери»),

естественно, не могло невызвать вскоре и своего рода реакции на него. Это проя-

вилось в стремлении к болееспокойной и более уравновешенной системе образов.

И вот на смену удивительнонапряжённой живописи исихазма приходит гармони-

чное искусство АндреяРублёва, его учеников и последователей – вплоть до зна-

менитого иконописца рубежа XV – XVI столетий Дионисия, автора прославлен-

ных стенных росписейФерапонтова монастыря.

Искусство Рублёва и его школы по праву считается наивысшим взлётом

древнерусской живописи.Вообще искусство XV века явилось самой блестящей и

одухотворённой страницей вистории древнерусской культуры; творческие дости-

жения этой эпохи служат в дальнейшемнеизменным, хотя и более недосягаемым,

художественным эталоном длямастеров – иконописцев XVI столетия.

В XVI веке, насколько оскудевал духовно – нравственный смысл, духовная

глубина самой подосновытворчества и насколько средневековый символизм куль-

туры перерождался в болеерационалистический «аллегоризм», настолько же бле-

днел и язык художественныхсредств средневекового искусства. На всём протяже-

нии XVI века параллельно со всё большим «огосударствливанием» и «обмирще-

нием» всех сфер жизниобщества – в силу всё большего укрепления централизо-

ванной самодержавной власти– шаг за шагом складывается искусство совершен-

но иного типа, при внешнемсохранении всё той же средневековой эстетики, ис-

кусство, ассоциирующееся(хотя и с некоторой степенью условности) с понятием

«неоклассицизма» как чего –то достаточно тяжелого, достаточно холодного, дос-

таточно умелого, хотя и той умелостью, что порождается у силенным, но

весьма внешним подражаниемклассическим образцам искусства прошлого. Для

иконописи эпохи ИванаГрозного всё более характерным становятся строгие, тем-

ные лики и такие же строгие,тёмные, глуховатые краски – древнерусская икона

переживает в это время периодопределённого кризиса, из которого она вновь вы-

ходит лишь с началаследующего, семнадцатого столетия, крестьянской народно –

декоративной эстетике, сдругой – к всё более проникающим с Запада началам ре-

алистического искусства.

Иконы XVII века поэтому отмечены как явно проступающим в них интере-

сом художников к реальнымсторонам окружающей действительности, так и всё

более усиливающейся декоративностью, стремлением к особой тонкости и изощ-

рённости исполнительской манеры, присущей, например, мастерам царской Ору-

жейной палаты.

Эти же основныеэстетические принципы оставались почти неизменными и

в позднейшей иконописи XVIII– XIX веков, разумеется в том её русле, которое

оставалось исконнотрадиционным.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Духовная и художественная значимость русскойиконописи общепризнанна,

и слава её давно перешагнула границы нашей страны.

Было бы неверносводить значение иконы лишь к функции историко – напо-

минательной: ещё более ценилась средневековым человеком её способность ука-

зывать на высший духовныйсмысл бытия – иконные образы в своей космологиче-

ской устремлённости как бывбирали в себя все иерархические уровни человечес-

кой истории и провозглашалипри том непреложный во все времена закон любви

человека к человеку – каквсеобщий закон человеческого существования.

Можно сказать, чтоактивно провозглашаемое понятие о светлых духовных

началах человечестваявляется основным внутренним смыслом древнерусской

иконы на всём протяжении её существования. Думается, что в первую очередь

именно поэтому столь,казалось бы, удалённое от нас по времени искусство ико-

нописи и ныне не оставляетравнодушным современного зрителя не только в Рос-

сии, но и далеко за еёпределами.

ЛИТЕРАТУРА

1. Большая советская энциклопедия.Третье издание. – М.: изд. «Советская энци-

клопедия»,1972.

2. Брук Я. В. Живое наследие. – М.,1970.

3. Древнерусское искусство. – М.:1970.

4. Лазарев В. Н. Русскаясредневековая живопись. Статьи и исследования. – М.,

5. Малков Ю. Г. Русские иконы XII –XIX веков. – М.: изд. «Искусство», 1988.