Расцвет и упадок немецкой науки в период второй мировой войны. Наука в германии

Совокупные расходы на НИОКР в Германии составили в 2000 49,8 млрд евро (на 11,6% больше, чем в 1998). При этом средства из государственных источников выросли на 2,3% до 15,9 млрд евро, но доля государства постоянно сокращается с 1996. Доля же частного бизнеса увеличилась с 60,8% в 1996 до 65,5% в 2000 (32,7 млрд евро). Расходы на НИОКР составляют 2,3-2,4% ВВП.

Основные организации в сфере научных исследований - Немецкое исследовательское сообщество, Общество им. Макса Планка (21 институт), Общество им. Фраунгофера (19 институтов и филиалов) и др. - получают финансовые средства и из федеральных, и из земельных источников.

Однако основной финансовый источник для научных исследований в Германии, как и в других западноевропейских странах, - частный бизнес. В 2000 на фирмы пришлось 2/3 всех расходов на НИОКР в Германии. В последние годы фирмы всё в большей степени реализуют исследовательские проекты не самостоятельно, а с партнёрами из сферы как бизнеса, так и науки: если 15 лет назад на финансирование внешних заказов на НИОКР приходилось примерно 9% соответствующих расходов фирм, то сейчас более 14%. Причём особенно отчётливо эта тенденция выражена у крупных компаний. Вместе с тем непосредственно научным учреждениям достаётся только 1/6 всех расходов фирм на НИОКР. Это даже несколько меньше, чем зарубежные заказы немецкого бизнеса. Тем не менее заказы университетам растут, и их объём за последние 10 лет удвоился.

Важный источник финансирования научных исследований - деятельность фондов, ресурсы которых образуются из частных источников. Государство создаёт благоприятные условия для фондов, в частности, стимулируя их при помощи налоговых льгот. Только Союз фондов содействия немецкой науке включает 307 фондов, финансируемых бизнесом. Причём в этот союз не входят многие крупные и действующие самостоятельно фонды, такие, как Фонд Фольксвагена, Фонд Роберта Боша, Фонд Бертельсманна, Фонд Кёрбера идр. 11 фондов финансируются из средств федерального бюджета и нацелены на предоставление стипендий для студентов и докторантов.

Роль финансирования НИОКР в рамках ЕС неуклонно возрастает, однако остаётся всё ещё небольшой. 5-я рамочная программа ЕС по НИР (1999-2003) располагает общим бюджетом в размере около 15 млрд евро. ежегодно получает из этих средств около 670 млн евро, что составляет лишь 4% государственного финансирования НИОКР. Однако для отдельных сфер эта доля существенно выше (биотехнология - 10%, информационные технологии - 20%).

В Германии действует многоступенчатая система школьного образования с различными типами учебных заведений. В 2001/02 учебном году работала 41 441 общеобразовательная школа (в т.ч. 17 175 начальных школ, 3465 реальных школ и 3168 гимназий). Кроме того, имеется 9755 профессиональных школ. Чтобы иметь возможность поступить в университет или другой вуз, необходимо свидетельство об образовании третьей степени, для чего требуются обучение в течение 13 (иногда 12) лет и сдача экзаменов.

Германия - страна с глубокими университетскими традициями. Старейший германский университет - - основан в 1386. Крупнейшие университеты: , Берлинский, Кёльнский и др. В 2002/03 учебном году в Германии действовало 359 вузов, в т.ч. 99 университетов. В настоящее время начинается реформирование системы высшего образования.

Германия - страна великой культуры с мощными корнями. Имена Г.Шютца, И.С.Баха, Р.Вагнера, И.Брамса, Ф.Мендельсона-Бартольди и др. - в музыке, А.Дюрера, Л.Кранаха, Т.Рименшнайдера, Э.Л.Кирхнера и др. - в изобразительном искусстве, И.В.Гёте, Ф.Шиллера, Г.Гейне, Э.Т.А.Гофмана, Т.Манна и др. - в литературе имеют мировую известность и представляют собой явления не только немецкой, но и мировой культуры.

Для современной Германии характерно многообразие и широкое распространение культуры. Здесь нет централизации культурной жизни и культурных ценностей в одном или нескольких городах - они рассредоточены буквально по всей стране: наряду с известными , Мюнхеном, Веймаром, или имеется множество небольших, не так широко известных, но культурно значимых мест: Ротен-бург-об-дер-Таубер, Наумбург, Байройт, Целле, Виттенберг, Шлезвиг и т. д. В 1999 насчитывалось 4570 музеев, причём их число растёт. В год на них приходится почти 100 млн посещений. Наиболее известные музеи - Дрезденская картинная галерея, Старая и Новая пинакотеки в Мюнхене, Германский музей в Мюнхене, Исторический музей в Берлине и многие другие. Немало также музеев-дворцов (наиболее известный - Сан-Суси в Потсдаме) и музеев-замков.

Не меньше любят в Германии театр: в сезоне 1999/2000 было 6,1 млн посещений опер и балетов, 5,6 млн - драматических спектаклей, 3 млн - оперетт и мюзиклов, 1,2 млн - концертов. В стране более 1000 научных и более 11,3 тыс. общественных библиотек. Ежегодно снимается от 50 до 75 фильмов (с учётом совместного производства). Р.В.Фасбиндер и Ф.Шлёндорф являются режиссерами мирового уровня.

Если композиторские традиции в поддерживать было почти некому (можно назвать лишь К.Орфа и К.Х.Штокхаузена), а в изобразительном искусстве господствовали инсталляции (Й.Бойс и последователи) и абстракционизм, то развитие литературы в послевоенной Германии оказалось более значимым. Такие крупные писатели, как Г.Бёлль, Г.Грасс, З.Ленц, К.Вольф, имеют всемирную известность. Нельзя не упомянуть и немецкую философскую литературу, традиционно сильную в Германии и влияющую на европейское и мировое культурное развитие (достаточно назвать таких философов прошлых веков, как И. Кант, И.Г. Фихте, Г.В.Ф. Гегель, Ф.В. Шеллинг, А. Шопенгауэр, Ф. Ницше и др.). Эти традиции в ФРГ поддерживали М.Хайдеггер, К.Ясперс, Т.Адорно, М.Хорк-хаймер, Ю.Хабермас, Х.-Г.Гадамер. Большое воздействие не только на профессионалов, но и на общественную жизнь в послевоенный период оказали книги экономистов В.Ойкена и В.Рёпке.

На культуру из государственного и муниципальных бюджетов в 1999 было затрачено 6,9 млрд евро. Большая их часть (2,9 млрд) направлялась на поддержку театров, профессиональных оркестров и хоров, других музыкальных коллективов и проведение музыкальных мероприятий.

Книга четыреста девятнадцатая

Марк Уолкер "Наука в межвоенной Германии"
Источники: Науковедение 2000. № 2; ВИЕТ 2001 №№ 1 и 3, 59 стр.
http://www.twirpx.com/file/2021106/

В начале 2000-х Российский Гуманитарный Научный Фонд реализовал проект "Наука и кризисы. Опыт сравнительно-исторического анализа", и в рамках этого проекта американский историк Марк Уолкер написал две статьи - первую о науке в Веймарской республике, вторую - о науке при национал-социализме. Тема сама по себе интересная - как живет наука, когда в государстве творится черти-что (забегая вперед: ответы для Веймарской республики и для Третьего рейха едва ли не противоположны). К тому же мне всегда интересно про Германию времен фашизма - как оно там изнутри выглядело, как функционировало. Ну и вообще как могло такое случиться - приход фашистов к власти и почему они вообще там удержались. Тем более интересно, как тогда вели себя умные люди - будем считать, что ученые все же умные люди. Статьи Уолкера дают некоторое представление.

Я не буду писать от себя - лучше побольше цитат, текст вполне допускает цитирование. Кроме двух статей Уолкера там есть рецензия на книгу Р. Проктора "The Nazi War on Cancer", это вообще об организации здравоохраниения в нацистской Германии.

О науке времен Германской Империи:

К началу XX в. встал вопрос о том, что обеспечение нужд промышленности и требований обучения, которое было возложено на университетских ученых, все труднее было совмещать. Ученые, преподаватели, промышленники и государственные служащие начали говорить о необходимости научного учреждения нового типа: независимого от университетов и, соответственно, от преподавательских обязательств, не зависящего от поддержки правительств отдельных немецких земель (которые оказывали финансовую поддержку различным университетам) и финансируемого частной промышленностью и государством.
Первым таким учреждением в Германии стал Имперский физико-технический институт (Physikalisch-Technische Reichsanstalt), основанный в 1887 г. Он должен был создавать лучшие образцы как чисто научных исследований, так и промышленных технологий. [...]
Вероятно, лучшим свидетельством успеха Имперского института было большое количество подражателей, которых он породил, включая Национальную физическую лабораторию в Великобритании, Национальное бюро стандартов в США и Имперский химико-технический институт в самой Германии, открытый в 1921 г. (Chemisch-Technische Reichsanstalt). Физико-технический имперский институт побудил к созданию еще двух новых учреждений: Гёттингенской Ассоциации развития прикладной математики и физики в 1898 г. (Gottinger Vereinigung der angewandten Mathematik und Physik); и, что, возможно, важнее. Общества кайзера Вильгельма в 1911 г. (Kaiser-Wilhelm-Gesellschaft).

В канун Первой мировой войны под именем «институтов кайзера Вильгельма» были открыты (или, по крайней мере, санкционированы) институты биологии, химии, угольной промышленности, экспериментальной медицины, физиологии труда и физической химии.

Общество кайзера Вильгельма для многих послужило примером организации научного учреждения, но прежде чем оно смогло расшириться и охватить многие научные дисциплины, грянула Первая мировая война и коренным образом изменила научную политику в Германии.

Немецкая наука фактически не была задействована в начале «Великой войны». Многие молодые ученые и студенты были призваны или ушли добровольцами на фронт, но, как правило, в качестве простых солдат, а не научных работников.

Немецкое военное руководство сначала игнорировало высказывания, что наука и промышленность должны сыграть важную роль в войне, надеясь на очевидное немецкое военное преимущество. Но когда провалился план Шлиффена молниеносно захватить Францию и война на Западе переросла в бесконечные окопные бои, стало ясно, что без помощи науки Германия очень быстро проиграет. Наукоемкая индустрия обеспечивала страну синтетическими материалами для фронта и синтетическими продуктами для тыла. Конечно, Германия в итоге все равно проиграла войну, но без мобилизации науки она потерпела бы поражение гораздо раньше.

Значительных усилий потребовала от ученых и промышленников-предпринимателей, таких как Фритц Хабер, Вальтер Ратенау, задача убедить немецкое военное руководство в необходимости сначала просто выслушать, а впоследствии поддержать их предложения использовать науку на пользу войне. Ратенау защищал синтетическое производство азота для изготовления снарядов, без которых немецкие военные усилия были бы сведены на нет на раннем этапе войны, когда блокада союзников перекрыла ввоз в Германию натуральных источников азота. Хабер продвигал идею развития химического оружия, в особенности отравляющих газов, - возможно, самого известного (и печально известного) примера вклада немецкой науки в Первую мировую войну.

Проигранная война была катастрофой для консервативного большинства академических ученых. Они часто реагировали на это заявлением, что наука - это все, что осталось у Германии от времен, когда она была мировой державой, и научная мощь должна «заменить мощь политическую» (Wissenschaft als Machtersatz). Эта позиция все укреплялась и усугубляла политизированность науки вообще и физики в частности.

Наука в Веймарской Германии:

Стоимость немецкой марки сразу упала после войны, и через несколько лет последовала гиперинфляция. Ученые пострадали не самым сильным образом, но тем не менее им приходилось бороться, чтобы сохранить рабочие места и финансирование своих исследований. Слабая экономика и гиперинфляция разрушили благосостояние многих научных учреждений и вынудили ученых конкурировать за финансы, объем которых постоянно сокращался, и становиться более зависимыми от правительства и промышленности.

В Веймарской Германии, однако, с деньгами было настолько сложно, что немецкие ученые и их спонсоры вынуждены были создавать систему экспертных оценок (peer review system), обычную на сегодняшний день, и формировать новые научные учреждения, в которых бы более эффективно использовались денежные средства: общественный Фонд поддержки немецкой науки (Notgemeinschaft der deutschen Wissenschaft) и частный Фонд поддержки физико-технических исследований Гельмгольтца (Helmholtz Gesellschaft zur Forderung der physikalisch-technischen Forschung).
Хотя в Германии было несколько научно-исследовательских институтов, поддерживаемых центральным правительством, большинство исследований осуществлялось в университетах, и большая часть финансирования приходила ot правительств немецких земель. Перед Первой мировой войной эти средства просто выделялись тому или иному профессору, возглавлявшему соответствующий института университете. Личности, пользовавшиеся наибольшим авторитетом в той или иной области, распределяли эти средства по своему усмотрению и часто оказывали большое влияние на карьеру молодых ученых. Но немецкие земли и университеты были теперь сильно ограничены в средствах. Денег на науку было настолько мало, что необходимо было разработать новую, значительно более эффективную систему распределения. Новые организации - Фонд поддержки немецкой науки и Фонд Гельмгольца - изыскивали средства на научные исследования, первый большей частью от национального правительства, второй от частных предпринимателей, в особенности промышленников. Фонды финансировали исследования в различных областях, но Фонд Гельмгольца, естественно, больше придерживался интересов тяжелой промышленности. Эти два фонда играли важнейшую роль в немецкой научной политике в период между двумя войнами. Например, в физике они, возможно, даже удвоили реальный объем средств, выделявшийся на прямое финансирование научной работы.
Система экспертных оценок означала, что деньги теперь давались различными институтами, распределялись различными людьми между конкретными исследователями. Вместо прямой поддержки, оказывавшейся государственным министерством и распределявшейся директором института, ученые теперь должны были лично подавать заявки на свои собственные исследовательские проекты. Фонды определяли, что нужно финансировать, создавая свои небольшие комиссии, состоявшие из авторитетных ученых. Хотя эти реформы не были вызваны теми или иными политическими причинами, они, безусловно, сделали систему финансирования науки более ответственной и демократичной, чем когда-либо раньше.

Для создания новой системы финансирования были и политические причины. Распределяя деньги только по индивидуальным исследовательским проектам, фонды таким образом не брали на себя ответственность за общую поддержку университетов и за равномерное распределение средств между немецкими землями.

От системы оценок главным образом выиграли создатели квантовой механики Макс Борн, Вернер Гейзенберг, Паскаль Иордан и Эрвин Шрёдингер. В отличие от них ученые, которые поддерживали движение «арийской физики» (см. ниже) не получили особых выгод от этой системы финансирования. Таким образом, политический и экономический переворот, последовавший за поражением Германии, быстро сделал «современную физику» - проще говоря, квантовую механику и теорию относительности - одновременно гордостью немецкой науки и мишенью для преследования ученых и граждан, не придерживавшихся либерально-демократических принципов.

Наука при нацистах:

Важно понять, что до 1933 г. и в первые годы Третьего Рейха наука и ученые (за исключением Альберта Эйнштейна) не представляли большого интереса для национал-социалистов и, несомненно, не были главным объектом их политики. Конечно, правительство Гитлера оказало сильное влияние на германскую науку и ученых, и наука и ученые, в свою очередь, сыграли в итоге важную роль в политике национал-социалима. И хотя ученые в самой Германии и за рубежом полагали, что национал-социалистический режим стремился разрушить или, по крайней мере, трансформировать науку, это мнение было ложным. Научное сообщество безусловно испытало влияние национал-социализма, но только постольку, поскольку все немцы - не говоря, в некотором смысле, и об остальном мире, - были им затронуты.

То, что сила и власть давались только Гитлером или с его одобрения, отнюдь не означало, что он всегда контролировал ситуацию. Хотя власть Гитлера была осью национал-социализма, он, в зависимости от конкретной ситуации и вовлеченных блоков власти, мог вести себя или как «господин в своих владениях», или как «слабый диктатор».
Разные судьбы исследований в области создания ракетного и ядерного оружия во времена Третьего Рейха дают пример ограниченности власти Гитлера. Для успеха любого проекта необходимо было одобрение фюрера. Однако сама по себе его способность принять то или иное решение еще не гарантировала успех. Энтузиасты ракетного проекта сумели втиснуть его в повестку дня Гитлера и получить личную аудиенцию. Сначала он был настроен скептически, но в конечном счете его убедили в полезности проекта, и он был поддержан. Проект атомного оружия был заморожен еще на уровне лабораторных исследований, в самом низу властных структур, так что фюрер был всего лишь информирован о его существовании. В первом случае Гитлер находился в позиции человека, принимающего решение, и он его принял, а во втором случае такой возможности ему не представилось.

Возможно, самой удивительной, новой особенностью технократии при Гитлере было использование рациональных средств и технократических принципов для достижения как рациональных, так и иррациональных целей. Иными словами, технократические методы были отделены от технократических целей.

Так называемый «захват власти» национал-социалистами кардинально и самым драматическим образом воздействовал на все слои немецкого общества, включая ученых. Национал-социалистическое руководство едва ли в полной мере всерьез интересовалось какой-либо отдельной отраслью знания или даже наукой как таковой, чтобы проводить в ее отношении какую-то особую политику устрашения. Однако основательные и безжалостные национал-социалистические чистки государственных гражданских учреждений эффективно освобождали университеты и финансируемые государством исследовательские институты, подобные Обществу Кайзера Вильгельма, от евреев, левых и других элементов, несовместимых с «новой Германией», тем самым нанося мощный удар по всем отраслям немецкой науки.

Историки долго обсуждали, как национал-социализм повлиял на науку. Возможно, наиболее типичным чисто «нацистским» исследовательским институтом было Общество наследия предков (Ahnenerbe), созданное СС в 1935 г. Это общество, несомненно, было наиболее идеологизированным из всех научных учреждений Третьего Рейха. В 1939 г. Общество наследия предков следующим образом формулировало свои цели: «...исследовать пространство, дух, дела и наследие расово чистокровных индогерманцев, изложить результаты исследований в яркой форме и представить их народу». Для того чтобы добиться этой цели, СС заключал контракты на исследовательские и образовательные работы, проводил конференции, финансировал исследовательские экспедиции и публикации. Хотя в Обществе наследия предков было несколько собственных научных сотрудников, для работы по его проектам привлекались многие ученые из других государственных и частных исследовательских институтов. Само Общество наследия предков сперва финансировалось в основном Немецким научно-исследовательским обществом, а с 1942 г. - напрямую государством.
Фонды СС основное внимание уделяли образовательным дисциплинам, имевшим пропагандистское значение. Например, археология и антропология могли дать реальную и очевидную научную поддержку немецким территориальным притязаниям на Востоке. Действуя таким образом, Общество наследия предков поддерживало широкий фронт исследований. Хотя многие из этих проблем сейчас считались бы ненаучными или даже псевдонаучными, например «теория мирового льда», поддерживались и первоклассные фундаментальные исследования в области биологии, включая энтомологию, генетику растений и человека. Общество наследия предков СС планировало, финансировало и проводило бесчеловечные эксперименты на заключенных в лагерях для военнопленных и концентрационных лагерях в Аушвице и в других местах.

Во времена Третьего Рейха было предпринято несколько попыток централизованно управлять научными исследованиями, координируя и контролируя их. Эти попытки соответствовали общей тенденции к централизации в национал-социалистическом государстве в отличие от тенденции к децентрализации в Веймарской республике и Германской империи. Их наивысшим достижением было создание Имперского научно-исследовательского совета - нового и вследствие этого подлинно национал-социалистического института. Он был основан в 1937 г. и пользовался наибольшим влиянием во время второй мировой войны. Имперский научно-исследовательский совет часто игнорируется историками, поскольку его деятельность была неэффективна и совсем не соответствовала поставленным целям. Тем не менее он демонстрировал радикальные изменения традиционной немецкой научной политики и, благодаря военной необходимости, действительно добился значительной централизации и координации исследований. Его провал или, вероятно, лучше сказать, отсутствие успехов больше обусловлено не его собственной деятельностью, а общей хаотической и поликратической структурой Третьего Рейха с его многими конкурирующими и мешающими друг другу центрами власти, включая вооруженные силы, государственную бюрократию, национал-социалистическую партию, СС и т.д.

Хотя Совет был продуктом национал-социалистического государства и был распущен после краха Третьего Рейха, в нем было мало специфического или особо национал-социалистического. Фактически он походил на учреждения, которые столь успешно проводили научную политику в США и Советском Союзе, в странах - победительницах во Второй мировой войне. Ученым, назначенным государством, была дана обширная власть над академическим сообществом и промышленностью с целью централизовать и координировать научные достижения государства. Это подтверждает, что появление данного типа учреждения было обусловлено не столько национал-социалистической идеологией, сколько международными тенденциями в развитии науки, техники и вооружения, в частности, общепринятой идеей о всеобъемлющем центральном планировании и координации. Этот пример также показывает, что не идеология, а технократия больше определяла научную политику внутри национал-социалистической системы.

С точки зрения перспективности национал-социалисты разделяли науку и технику на две категории: 1) дисциплины, явно полезные для Третьего Рейха в идеологическом и практическом смысле (биология, химия, география и техника), которые едва ли нуждались в координации; 2) остальные дисциплины - такие, как математика, физика, физиология, которые должны были убедительно продемонстрировать свою полезность для «новой» Германии. Не случайно, что во всех последних дисциплинах, в отличие от первых, было сильно движение «за арийскую науку» или нечто равносильное, что изменило бы существующую в них профессиональную иерархию. «Полезные» дисциплины должны были быть только очищены от индивидов, ненадежных политически и нежелательных в расовом отношении. Кажущиеся бесполезными дисциплины подверглись бы чистке в любом случае, но должны были еще и бороться за признание и поддержку со стороны государства и в связи с этим были уязвимы для политических нападок.

Интересно, что именно во времена Третьего Рейха психологии удалось стать в Германии профессиональной наукой. Это произошло не из-за расистских атак на «еврейскую психологию». Скорее, причина была в том, что некоторым предприимчивым ученым удалось убедить Немецкий трудовой фронт (Deutsche Arbeitfersfront) в пользе психологического тестирования для определения пригодности рабочих к той или иной работе и, что еще важнее, - убедить руководство германской армии в том, что такие тесты могли бы помочь отбирать офицеров в быстро разраставшийся вермахт. Благодаря поддержке армии немецкие психологи добились права иметь свою профессуру и институты и сделать психологию дипломной специальностью.

Работа физиков, математиков, психологов, вероятно, сперва не казалась национал-социалистическому руководству очень значимой, чего нельзя сказать о химии, технике и биологии. Химии пришлось столкнуться с движением за «арийскую науку», однако оно было поддержано немногими химиками-теоретиками и не могло составить конкуренцию очевидной экономической и военной значимости современной химии, которая была столь ясно продемонстрирована в Первой мировой войне.

В конечном счете национал-социалистическое государство решительно положило конец всем мошенническим движениям за арийскую науку и технику. Сроки и жесткость этих мер варьировались, потому что в промежутке традиционные научные сообщества, иногда ценой значительных усилий, демонстрировали свое желание и способность содействовать в дальнейшем целям национал-социализма. Приверженцев арийской науки не постигла судьба Эрнста Рема и руководства СА, но профессиональное и особенно политическое влияние этих исследований сильно ослабло и постепенно сошло на нет.

Неудивительно, что Третий Рейх, используя лозунги типа «Национал-социализм - это прикладная биология», поощрял биологические и медицинские исследования, которые поддерживали проводимую нацистами расовую политику. Исследователи часто мало нуждались в поощрении. В частности, сами врачи быстро и интенсивно направили свои усилия на поддержку национал-социализма. Национал-социалистический закон о стерилизации, позволявший государству решать, стерилизовать или не стерилизовать индивида по расовым соображениям, а затем и осуществлять принятое решение, предоставлял огромные возможности врачам и «расовым экспертам» (антропологам, биологам, психиатрам) как в селекции и оценке жертв, так и в обслуживании «расовых судов», которые выносили окончательный вердикт. Возможно, самым ужасным примером этого закона в действии была стерилизация «рейнских бастардов», расовосмешанных детей немецких женщин и франко-африканских солдат, родившихся во время короткой французской оккупации Рейнской области в начале 20-х гг.

Традиционное подчеркивание негативных сторон расовой генетики не должно заслонять позитивные стороны расовой гигиены, предназначенной улучшать здоровье и особенно уровень рождаемости арийских немцев. Они выражались в таких мерах, как брачная ссуда, забота о беременных, создание групп поддержки женщин и др. Интересно, что при национал-социализме прошла самая мощная в мире кампания против курения, и немецкие ученые представили первые доказательства наркотических свойств никотина. Однако не следует забывать об утилитарных мотивах мероприятий по улучшению здоровья немцев: национал-социалисты хотели иметь больше трудоспособных рабочих для своей промышленности и больше пушечного мяса для армии.

Так же, как и в Первую мировую войну, в результате мобилизации 1939 г. большинство ученых пошли на фронт в качестве солдат, а не научных работников. Только позднее, в 1943 г., когда стало ясно, что война может быть проиграна, власти позволили некоторым ученым вернуться с фронта, чтобы служить военному делу в лабораториях. Однако таких примеров было слишком мало, и это было сделано слишком поздно, чтобы оказать поддержку фронту или спасти жизнь сколько-нибудь значительному числу молодых ученых. Кровавая бойня на полях войны вкупе с идеологизацией школ и университетов породили «потерянное поколение» немецких ученых.

Атомная бомба как таковая в Германии никогда не разрабатывалась, там разрабатывалась научная программа, предполагавшая исследование всех экономических и военных перспектив использования расщепления атома. В рамках этой программы в начале второй мировой войны работали от 70 до 100 академических ученых.
Успех программы в значительной степени зависел от переменчивой военной удачи. Во время «молниеносной» войны, в период с 1939 г. до конца 1941 г., казалось, что Германия вот-вот победит и что нет никакой необходимости в «чудо-оружии». Когда же зимой 1941–1942 гг. ход войны стал для Германии неблагоприятным, немецкое Управление по вооружению запросило исследователей, могут ли они изготовить атомное оружие в такой срок, чтобы оказать влияние на завершение войны, и они ответили категорически - нет. Таким образом, перед немецкими учеными никогда не стоял вопрос, создавать атомное оружие для Гитлера или нет.

Среди новых институтов, созданных во время войны, наиболее значительным, несомненно, был военно-индустриальный университетский комплекс, основанный в Пеенемюнде для исследований и разработки баллистических управляемых ракет, названных «Фау 2» . Любительское ракетостроение расцвело еще в Веймарской республике, скорее, как спорт или хобби, чем как серьезное занятие, но Управление по вооружению с самого начала заинтересовалось ракетами. Вскоре после прихода нацистов к власти армия захватила контроль над ракетными исследованиями, привлекла к сотрудничеству некоторых любителей и успешно подавила всех потенциальных конкурентов в Германии.
В первые годы войны руководители проекта армейский офицер Вальтер Дорнбергер и молодой инженер Вернер Браун воздвигли крупное секретное производство для реализации своей программы и заключили контракты на важные университетские и корпоративные исследования. К счастью для группы в Пеенемюнде, зимой 1941–1942 гг., когда положение на фронте стало неблагоприятным для Германии и возникла угроза прекращения щедрой финансовой поддержки, министр вооружения Альберт Шпеер, а затем и сам Гитлер стали горячими сторонниками ракетного оружия.

Немецкий ракетный проект ускорил окончание войны, но в пользу союзников. Сама идея создания оружия была стратегической и даже психологической ошибкой, поскольку это оттянуло огромные ресурсы из других секторов военной экономики.

История науки при национал-социализме отнюдь не свидетельствует, что атавистический, расистский, жестокий и кровавый режим должен обязательно разрушить науку, поскольку, хотя некоторые ученые и пострадали, немецкая наука в целом разрушена не была. Она не показывает также, как ученые сопротивлялись режиму и попыткам злоупотреблять достижениями науки, потому что такая оппозиция была незначительной, если она вообще была. История свидетельствует, что даже такой экстремистский режим, как немецкий национал-социализм, идет на уступки ученым для того, чтобы иметь возможность эксплуатировать науку, и что «аполитичная» современная наука и ученые будут служить любому политическому и идеологическому господину.

И немного об организации здравоохранения в нацистской Германии:

Несмотря на все совершенные ею злодеяния, нацистская медицина не просто была «нормальной наукой», но доктора и деятели здравоохранения активно действовали в тех направлениях, которые с позиций сегодняшнего дня могут быть однозначно оценены как «прогрессивные» и даже «социально ответственные». Нацистские гастроэнтерологи подчеркивали важность употребления продуктов без красителей и консервантов, полезность хлеба из цельного зерна, пищи, богатой витаминами и волокнами. Многие ведущие деятели национал-социалистической партии, включая Гитлера, были вегетарианцами, активно участвовали в природоохранном движении, выступали в защиту диких животных, за сохранение биологического разнообразия, считая его необходимым условием нормального существования нации. Они вели масштабную антиникотиновую и антиалкогольную кампании, провозглашали и пытались реализовать программу обуздания раковых заболеваний, говорили о необходимости обеспечения немцев качественной полноценной пищей, беспокоились о чрезмерном использовании в качестве лекарств химических препаратов, пропагандировали гомеопатические средства (Гесс, Гиммлер). Кроме того, врачи и социальные гигиенисты боролись против неблагоприятных условий работы, за безопасность труда. Исключение делалось для расово чуждых или неполноценных, которых и следовало, по их рекомендациям, использовать на вредных производствах.

Особенно яростная кампания велась против табака. При этом одним из основных аргументов было то, что все главные нацисты - Гитлер, Муссолини, Франк - некурящие, в то время как Сталин, Черчилль и Рузвельт курят. Гитлер был непримирим к курению, уверяя, что табак - это дух краснокожего, преследующий белокожих и мстящий им, и что нацизм никогда не укоренится в Германии, если ее жители не перестанут курить. Табак клеймился как эпидемия, чума, пьянство, «враг мира», «враг народа». Злоупотребление табаком именовалось «болезнью цивилизации» и «пережитком либерализма».
Нацистская война против табака велась в полном согласии с медиками, которые считали табак ответственным за рак легких, бесплодие женщин, импотенцию мужчин, интеллектуальную дегенерацию и т. д. Табаку противостояли расовые гигиенисты, которые указывали на его разрушающее воздействие на геном человека, промышленные гигиенисты, описывавшие снижение работоспособности, акушеры, рассказывавшие о врожденных уродствах у детей. Немаловажное значение для энтузиазма врачей имело то обстоятельство, что активное участие в антитабачной кампании обеспечивало при нацистах быструю карьеру. Здесь наука не только не подавлялась властью, а напротив, господствовавшая идеология использовалась врачами для достижения своих целей. Проктор считает антитабачную кампанию классическим примером того, как «хорошая наука» может проводиться с позиций «антидемократических идеалов».

Достижения немецких ученых составляют важный вклад в современную мировую науку (об истории науки в Германии см. раздел «Этническая история»), особенное области естественных, математических и технических знаний. Но правительство Бонна стремится подчинить науку, и особенно научно-техническую и инженерную деятельность, целям подготовки войны. Огромные средства ассигнуются на научные работы по военному ведомству, тогда как мирные научные учреждения получают очень слабую денежную поддержку. Честные ученые ФРГ решительно выступают против такой политики: например, в апреле 1957 г. 18 выдающихся ученых, специалистов по атомной физике, выступили со смелым заявлением против военного использования атомной энергии. Их поддержали тысячи профессоров, преподавателей и студентов.

Что касается гуманитарных наук, то ФРГ подавляющее большинство их представителей находится во власти буржуазной идеологии, а многие из них защищают реакционные концепции. Так, в последние годы в исторической науке широко распространилось так называемое учение о восточных землях (Ostforschung ), в этнографии - так называемое Volkskunde der Н eimatvertriebenen (этнография переселенцев из бывшей Восточной Пруссии и других восточных районов).

Многочисленные научные учреждения ФРГ группируются, помимо университетов, вокруг нескольких Академий: Геттингенской, Гейдельбергской и Мюнхенской; в 1949 г. в Майнде открыта новая Академия наук и литературы.

Довольно много в ФРГ этнографических учреждений: это, во-первых, кафедры этнографии (этнологии, народоведения, антропологии и пр.) при университетах (Бонн, Франкфурт-на-Майне, Геттинген, Гамбург, Киль, Кельн, Майнц, Мюнхен, Мюнстер, Тюбинген); во-вторых, этнографические музеи (во Франкфурте-на-Майне, Гамбурге, Штутгарте, Бремене, Киле, Кельне). Некоторые из них располагают богатейшими этнографическими коллекциями из всех частей света. Есть Немецкое общество культурной морфологии (идейное наследство Фробениуса), Немецкое общество народоведения. Издается ряд этнографических журналов, труды музеев и этнографических институтов («Zeitschrift fur Ethnologie», «Mitteilungen des Hambur- gischen Museums fur Volkerkunde», «Paideuma», «Ethnologica», «Baessler- Archiv» и др.) Из видных западногерманских буржуазных этнографов можно назвать Йенсена, Тримборна, Неверманна, Плишке, Дитмера, Пессле- ра (ныне покойного), Шира, Пейкерта и др.

В ГДР наука развивается иначе. Здесь вся научная деятельность поставлена на службу народа, она всемерно содействует строительству социалистических форм жизни.

Руководящее научное учреждение - Германская Академия наук в Берлине. Она объединяет работу 26 научных институтов (один из них - Институт немецкой этнографии), 4 лабораторий, 20 прочих научных учреждений. В 1951 г. из Академии наук выделилась самостоятельная Германская Академия сельскохозяйственных наук, а также Германская Академия строительства. В Берлине находится Немецкая Академия искусств. В Лейпциге есть Саксонская Академия наук, в Галле - Германская Академия испытателей природы.

Этнографией занимаются, помимо названного выше Института при Германской Академии наук, также Институт немецкой и общей этнографии при Берлинском университете имени Гумбольдта, Институт этнографии и сравнительного правоведения при Лейпцигском университете (основанный покойным профессором Юлиусом Липсом), Институт сорбского народоведения в Бауцене, а также ряд этнографических музеев. Этнографы ГДР успешно овладевают марксистским методом исследования и уже сделали немалый вклад в мировую этнографическую литературу.

В ГДР имеется широкая сеть библиотек, в том числе много научных библиотек. Крупнейшая немецкая научная библиотека находится в Лейпциге - 2,2 млн. томов. В Берлине (ГДР) на базе бывшей Прусской Государственной библиотеки создана Германская Государственная библиотека с фондом 1,8 млн. томов. Часть фондов бывшей Прусской библиотеки и других библиотек ГДР в период войны были вывезены в Марбург и другие города Западной Германии. Крупные библиотеки имеются при университетах Лейпцига и Иены (более 1 млн. томов в каждой), в Дрездене и в других городах.

В ФРГ самая крупная библиотека (2,1 млн. томов) - Мюнхенская государственная библиотека. За ней следуют по богатству фондов университетские библиотеки Мюнхена, Геттингена, Дармштадта, Гейдельберга, Штутгарта, Кельна, Бонна и Гамбурга.

В Западном Берлине имеется большая библиотека при так называемом Свободном университете.

Развитие культуры после 1945 года

После разгрома нацизма перед немецким народом встала трудная и важная задача - восстановить традиции здоровой культурной жизни. Надо было собрать уцелевшие культурные силы и направить их деятельность по демократическому пути. Этой задаче подчинил свою деятельность Kulturbund (Союз культуры), созданный по почину передовых интеллигентов-демокра- тов сразу же по окончании войны. В июне 1945 г. «Культурбунд» объединил деятельность вошедших в него культурных организаций: Союза немецких писателей, Союза немецких композиторов и музыкантов, Союза художников. Первым председателем «Культурбунда» стал известный немецкий поэт-коммунист Иоганнес Р. Бехер. Органы Союза - газета «Sonntag» и журнал «Aufbau».

«Культурбунд» ведет систематическую пропагандистскую работу, помогает развитию всех прогрессивных демократических движений в литературе, музыке, театре, живописи и пр. Он старается всячески укрепить связи прогрессивной интеллигенции с рабочими и крестьянскими массами, борется против милитаризма и реваншизма, против рецидивов нацистской идеологии. «Культурбунд» действует рука об руку с Обществом германо-советской дружбы. Неудивительно, что власти Западной Германии и Западного Берлина запретили деятельность <<Культурбунда».

В ГДР достижения культуры не только стали достоянием народа, но сами рабочие и крестьяне участвуют в создании социалистической культуры. Широко развернулась в ГДР художественная самодеятельность трудящихся. Общее руководство кружками и группами художественной самодеятельности взял на себя Центральный дом народного творчества в Лейпциге.

С 1955 г. во всех областях ГДР существуют областные Дома народного творчества. Были созданы курсы по подготовке руководителей кружков как для города, так и для села. Государство ежегодно выделяет значительные суммы на развитие художественной самодеятельности. Кроме того, культурно-массовую работу финансируют профсоюзы. По семилетнему плаву намечено построить еще 12 новых Домов культуры на 9 тыс. мест в промышленных центрах и 65 (на 30 тыс. мест) - в небольших городах и деревнях. Некоторые коллективы художественной самодеятельности выросли в ансамбли, широко известные и за пределами ГДР (см. раздел «Народные танцы»).

18 мая 1955 г. Совет министров ГДР учредил премии «За народное художественное творчество», которые присуждаются лучшим самодеятельным коллективам и исполнителям. В Берлине и других городах устраиваются смотры работ художников-любителей (акварель, графика, картины маслом, гравюры по дереву и др.).

Во встречах представителей народного творчества ГДР нередко принимают участие и представители самодеятельности из ФРГ. Так, в августе 1955 г. в третье Вартбургской встрече певцов участвовало 7 тыс. западногерманских хористов. В Рудольфштадте был проведен общегерманский фестиваль немецкого народного танца, в Эйзенахе - дни немецкой народной музыки, в Шверине - фестиваль немецкого самодеятельного искусства и т. д.

В 1959 г. на конференции в Биттерфельде было положено начало новому этапу культурного развития в ГДР - более тесному сотрудничеству работников искусства - профессионалов и рабочих - участников самодеятельности.

В ФРГ и в Западном Берлине работа по очищению культуры от нацистской идеологии крайне затруднена вследствие того, что правящие круги там фактически поощряют реваншизм, милитаризм и неонацизм. Но передовые деятели культуры, демократы-интеллигенты в Западной Германии не прекращают борьбу за развитие культуры миролюбивой демократической Германии.

Музыка

Музыкальная культура немецкого народа стоит очень высоко (о чем уже говорилось в разделе «Этническая история»). Творчество великих немецких композиторов XVII-XIX вв. имеет народные корни, хотя в то время угнетенным народным массам их произведения были мало доступны. Вместе с подъемом рабочего движения во второй половине XIX в. стали делаться попытки приблизить музыку к народу. Появились рабочие хоровые кружки (в Лейпциге и в других местах). Руководителем одного из рабочих хоровых кружков был Август Бебель. В 1877 г. был создан Всеобщий рабочий певческий союз. В 1878 г. издан революционный песенник. Позже рабочее музыкальное движение, руководство которым попало в руки оппортунистов, слилось с бюргерскими певческими ферейнами.

Сейчас в ГДР музыкальная культура проникает все глубже в массу населения.Очень полезную работу проводит лейпцигский Gewandhaus -симфонический оркестр, зародившийся еще в средние века как цеховой ансамбль портных. Он регулярно выступает с концертами классической музыки в Kongresshalle (концертный зал, устроенный еще композитором Мендельсоном), гастролирует в других городах и за границей. В Лейпциге же, в церкви святого Томаса, где некогда творил и выступал великий Бах и где он похоронен, и сейчас еще исполняются его знаменитые «Страсти» и другие произведения.«Томанер-хор»-хор мальчиков далеко известен за пределами ГДР,так же как дрезденские «Крейцхор» и Государственная капелла, Берлинская филармония и другие музыкальные ансамбли. Некоторые городские оркестры (например, районный оркестр города Пирна и др.) систематически выступают в сельских общинах, даже самых мелких, приобщая население к музыке. Кроме того, принято устраивать концерты на предприятиях, в сельскохозяйственных кооперативах и МТС. Начиная с 1955 г. во всех округах ГДР каждый год проводятся «сельские дни музыки».

Растет сеть музыкальных школ и консерваторий, ширится музыкальная самодеятельность (Laienkunst ).

Хорошие оперные театры, где ставятся оперы немецких, русских и других классиков, а также произведения современных композиторов, есть в Берлине, Дрездене. В 19.60 г. был открыт оперный театр в Лейпциге.

В мае 1962 г. в ГДР создан Музыкальный совет во главе с президентом Гансом Эйслером (умер 6 сентября 1962 г.), известным немецким композитором, автором государственного гимна ГДР. Генеральным секретарем Совета избран профессор Натан Нотович. Задачей этого Совета является руководство музыкальной жизнью ГДР.

И в ФРГ успешно развивается музыкальная жизнь. В больших городах есть симфонические оркестры, оперные театры, филармонии. Церковные хоры в соборах Аахена, Кельна, Регенсбурга пользуются широкой известностью. Прогрессивные музыкальные деятели стараются нести музыкальную культуру в массы (Рабочее общество музыкального воспитания и музыкальной культуры). В Дюссельдорфе с 1951 г. ежегодно устраиваются музыкальные фестивали (Musikmesse ). Многие крупные города ФРГ имеют собственные оперы. В Байрейте возобновлены представления опер Вагнера. Классические оперы вообще занимают преобладающее место в репертуаре оперных театров. Однако наряду с этим в ФРГ распространяется и такая музыка, как рок-н-роллы, твисты и т. д. Все чаще начинают ставить модернистские «оперы», в том числе и такие, как «Абстрактная опера № 1» Бориса Блахера, о которой западноберлинская газета «Tagesspiegel» писала: «это опера, лишенная блеска иллюзий, декораций и костюмов,опера без характерных образов и судеб, без какого- либо содержания и даже без слов».

Германия издавна была страной науки. Уже в средневековье немецкие университеты стали широко известны в Европе и почитались как образцовые учебные заведения, куда стремились за образованием юноши из многих стран. Когда Петр Iсоздавал в России Академию наук и первый в стране Петербургский университет,большую часть кадров для них он привлек из Германии. Эта связь науки России и Германии сохранилась до начала XX века. Многие впоследствии выдающиеся русские ученые получили образование в немецких университетах (энциклопедист М.В. Ломоносов, физики П.Н. Лебедев и А.Ф. Иоффе и др.). Наступление XX века ознаменовалось дальнейшим развитием немецкой науки, особенно в области математики, физики, химии, физиологии и медицины, техники, а также философии, социологии, психологии и др. В стране работало свыше 20-ти университетов, множество исследовательских институтов и лабораторий:университетских и при фирмах, а также пяти Академий наук: в Берлине, Гейдельберге, Геттингене, Лейпциге и Мюнхене. Начавшееся в 1901 году присуждение Нобелевских премий подтвердило положение Германии как ведущей в мире научной страны. Уже в начале 1930-х годов в Германии проживало 32 нобелевских лауреата – больше, чем в любой другой стране мира! Приход к власти Гитлера в 1933 году коренным образом изменил положение в Германии и, соответственно, положение в ее науке. Во-первых, началось систематическое вмешательство новых властей в университетскую жизнь с целью побудить ученых заниматься ПРИКЛАДНОЙ тематикой, необходимой нацистам для подготовки страны к новой войне. Тем самым была нарушена главная заповедь ученого: «…науки не терпят принуждения…» (Устав Московского университета в редакции М.В. Ломоносова, 1755 г.). Во-вторых, нацистское руководство, уже разделившее население страны на «арийцев» и «неарийцев», естественно с ограничением прав последних, попыталось провести это разделение и в сфере науки. Этим был нарушен другой фундаментальный принцип науки: «НАУКА ИНТЕРНАЦИОНАЛЬНА» или, говоря языком Эйнштейна, «НАУКА НЕ МОЖЕТ БЫТЬ НЕМЕЦКОЙ ИЛИ ЕВРЕЙСКОЙ, ОНА МОЖЕТ БЫТЬ ТОЛЬКО ПРАВИЛЬНОЙ ИЛИ НЕПРАВИЛЬНОЙ». В-третьих, были предприняты энергичные попытки привлечь ученых к решению задач идеологического оправдания национал-социализма. Тем самым был нарушен третий фундаментальный принцип науки: «НАУКА ЗАНИМАЕТСЯ ПОИСКОМ ИСТИНЫ. Оправдание (обоснование) того, что уже принято в качестве истины априорно, не ее дело». Нарушение нацистским руководством Германии основополагающих принципов, на которых строится наука, имело катастрофические последствия для науки Германии. Назовем некоторые из них. 1. С 1933 года, то есть с момента прихода к власти Гитлера, началась массовая эмиграция немецких ученых. Она продолжалась до 1940 года и привела к выезду из страны огромного числа выдающихся ученых. Только нобелевских лауреатов уехало 29 из 32 имевшихся, то есть 90 %! Также уехало множество выдающихся ученых – не лауреатов. Назовем фамилии некоторых ученых, навсегда покинувших в эти годы Германию: физики А. Эйнштейн, Г. Бете, М. Борн, Л. Мейтнер, О. Штерн, Э. Теллер, математики Дж. фон Нейман, Р. Курант, механик Т. фон Карман, химики Ф. Габер, О. Майергоф, Р. Вильштеттер, психолог Э. Фромм, психиатр З. Фрейд. В результате произошло разрушение крупнейших, всемирно известных немецких научных школ, и Германия утратила способность выполнять крупномасштабные научно-технические проекты. Объясняя «бегство мозгов» из нацистской Германии, большинство исследователей называют в качестве основной причины воинствующую антисемитскую политику нацистского руководства страны. Это не совсем так. Конечно, указанная политика выталкивала из страны, в первую очередь, евреев, в том числе крупных ученых, ибо для этих людей проживание в Германии после 1933 года стало небезопасным. Однако и значительное число крупных немецких ученых – «чистых арийцев», которым в стране ничто физически не угрожало, также предпочли эмиграцию, поскольку не могли принять нацизм. Они осуждали гонения властей на своих коллег-евреев и сочувствовали им, не соглашались с попытками переключения науки на военные рельсы и протестовали против стремления властей идеологизировать науку и использовать ее для оправдания нацизма, но делали все это скрытно, не публично. Кроме того, они понимали, что при сложившейся в стране обстановке несвободы и принуждения занятие наукой для совестливого человека невозможно. Однако эти люди составляли меньшинство немецких ученых. 2. Крупнейшие промышленные концерны Германии в течение 1930-х годов вследствие «бегства мозгов» из страны лишились большой части своих ведущих ученых и специалистов. В этих условиях они вынуждены были свернуть крупные научные исследования, которые они проводили в предшествующие годы, и перейти к выполнению текущих научно-технических разработок по заданиям правительства, связанных с войной. Наиболее показательна здесь судьба одного из крупнейших в мире немецкого химического концерна «И.Г. Фарбениндустри». 3. Человеконенавистническая псевдонаука, пышным цветом распустившаяся в нацистской Германии (расовая антропология, евгеника и т.д.), была запрещена в законодательном порядке сначала в демократических странах, а после окончания Второй мировой войны и в самой Германии. Гейзенберг, нобелевский лауреат по физике, руководил германским атомным проектом 5. Двенадцатилетнее правление в Германии нацистов, их политика в отношении науки и активное сотрудничество многих немецких ученых с нацистским режимом нанесли непоправимый урон науке Германии и ее престижу в мире. Множество выдающихся ученых руководителей крупных научных школ –эмигрировало из Германии в период с 1933 по 1940 год, при этом подавляющее большинство эмигрантов после падения нацизма в 1945 году не вернулись на родину, так как не могли простить немцам массовой поддержки гитлеровского режима. В результате всех описанных событий немецкая наука потеряла статус ведущей науки в мире, уступив его США. И подобно тому, как в конце XIX – начале XX веков молодые люди со всех концов света приезжали для повышения своей научной квалификации в Берлин, Геттинген, Гейдельберг, теперь они стали с этой целью приезжать в Нью-Йорк, Массачусетс, Гарвард. И это, повидимому, навсегда. Как говорится, за все содеянное приходится нести ответ! Сказанное выше не означает, что в Германии в период нацизма полностью прекратились нормальные научные исследования. Отдельные ученые выполняли успешные научные работы, особенно в области химии, биологии и медицины, атомной физики, техники. Например, упоминавшийся уже известный химик Р. Кун проводил обширные исследования ферментов, витаминов группы В, открыл гамма-каротин, за что в 1938 году ему присудили Нобелевскую премию; биолог К. Фриш, один из основоположников этологии, изучил поведение животных (пчел) в естественных условиях и открыл их «язык», за что в 1973 году получил Нобелевскую премию; химики О. Ган и Ф. Штрассман и физик Л. Мейтнер (последняя уже находилась в это время в эмиграции в Швеции) в 1938 году открыли деление ядер урана под действием нейтронов, за что О. Ган получил в 1945 году Нобелевскую премию. Однако эти «мирные» достижения немецких ученых были скорее исключением на фоне бедственного положения «традиционной» чистой науки в третьем рейхе, вызванного неуважительным отношением к ней нацистских властей и постоянным давлением на нее. Наиболее ярким примером такого отношения может служить введенный Гитлером в 1936 году запрет на любые контакты граждан рейха с Нобелевскими комитетами. Из-за этого запрета немецкие ученые, получившие Нобелевские премии во времена нацизма в Германии, были вынуждены, под давлением гестапо, отказаться от наград и получили их лишь после окончания Второй мировой войны и краха нацистского режима. Наиболее ярким примером последствий такого отношения нацистских властей к науке для немецкой науки и самой Германии является история германского атомного проекта. В 1939 году, вскоре после открытия немецкими учеными эффекта деления ядер урана (см. выше), выяснилось, что этот эффект приводит к выделению колоссального количества энергии и, таким образом, может быть использован в военных целях для создания нового оружия, обладающего невиданной до того разрушительной силой. Тотчас по личному распоряжению Гитлера были начаты работы по реализации германского атомного проекта, целью которого было создание атомного оружия. Во главе проекта, по приглашению нацистского руководства Германии, встал физик-теоретик Нобелевский лауреат Вернер В. Гейзенберг. Большинство людей не знает, что германский атомный проект был запущен несколько раньше американского (Манхеттенского) проекта. При этом у немцев, учитывая предшествующее развитие их науки, техники и технологий, шансы завершить проект первыми были потенциально выше, чем у американцев. Однако действительность повернулась совсем по-другому. Уже вскоре после начала германского проекта его руководители и исполнители стали испытывать определенные научные и технические трудности в его реализации. Однако привлечь к работе над проектом новых, более квалифицированных ученых и инженеров для преодоления этих трудностей было невозможно, так как в это время большинство таких людей уже находилось в эмиграции. Осенью 1941 года руководитель проекта В. Гейзенберг неожиданно приехал в Копенгаген к своему учителю Нобелевскому лауреату Н. Бору. Цель визита, по-видимому, заключалась в том, чтобы проконсультироваться у Н. Бора, а еще лучше – привлечь его к работам по германскому атомному проекту. В это время Дания была уже оккупирована нацистской Германией, и это позволило В. Гейзенбергу говорить без обиняков – так сказать «на правах победителя»: «Война неизбежно закончится победой Германии. Дании придется смириться с тем, что она станет частью Германии. Но война может и затянуться. В этом случае ее исход решится с помощью атомного оружия». В этот момент Н. Бор, который все понял, прервал В.Гейзенберга, и их разговор закончился. После отъезда В. Гейзенберга Н. Бор сумел быстро переправить информацию о ведущихся в Германии работах по созданию атомной бомбы в Лондон, откуда она немедленно была доставлена в США. Можно не сомневаться, что информация Н. Бора заставила американцев ускорить работы по созданию своего атомного оружия, чтобы опередить немцев. И немцев действительно опередили, причем усилиями немецких же ученых, убежавших от Гитлера!!! Из-за нехватки эмигрировавших физиков финансирование германского атомного проекта было прекращено, а все работы по нему остановлены. Так бесславно закончилась амбициозная идея Гитлера создать новое немецкое «сверхоружие» и с его помощью быстро победить в войне, которая становилась явно затяжной. Заканчивая эту статью, отметим главное. Гитлеровский нацистский режим нанес Германии огромный экономический, политический и психологический ущерб, ввергнув страну в мировую бойню и причинив ее народу неисчислимые страдания. Немецкий народ сделал правильные выводы из постигшей его катастрофы и после Второй мировой войны решительно отказался от своего нацистского прошлого, отвергнув любые возможные проявления политического радикализма. Это позволило возродить в стране демократическое общество и построить мощную экономику. Однако наука в послевоенной Германии оказалась на несравненно более низком уровне, чем в донацистские времена. И нетрудно понять почему. Девяносто лет назад, оценивая итоги Первой мировой войны и Версальский договор, по которому на Германию странами-победителями были наложены огромные контрибуции, выдающийся немецкий химик Нобелевский лауреат Ф. Габер – еврей и страстный патриот Германии – сказал, что «в Германии остался один капитал, который невозможно отобрать никакими репарациями. Этот капитал – интеллектуальный потенциал немецких ученых». Ситуация после Второй мировой войны оказалась принципиально иной, поскольку большая, наиболее активная часть немецкого научного потенциала во времена нацизма покинула Германию и не возвратилась в нее даже после войны, когда нацизм был повержен. Так что в превращении Германии после 1945 года во второразрядную научную страну виновен нацизм и сами немцы, которые его поддерживали (а они составляли большинство). Эта печальная история поучительна для всех стран и народов. Ведь если даже Германия – страна Гете и Гегеля, Гаусса и Гильберта – смогла в течение нескольких лет опуститься из цивилизации в варварство, то ни одна страна и ни один народ не застрахованы от подобного поворота истории, когда уже не до науки.

" Нацистское правление привело науку Германии к

катастрофе невиданного масштаба, от которой страна

так и не смогла оправиться."

В.И. Левин, ГОУ ВПО «Пензенская государственная технологическая академия»

Германия издавна была страной науки. Уже в средневековье немецкие университеты стали широко известны в Европе и почитались как образцовые учебные заведения, куда стремились за образованием юноши из многих стран. Когда Петр I создавал в России Академию наук и первый в стране Петербургский университет, большую часть кадров для них он привлек из Германии. Эта связь науки России и Германии сохранилась до начала XX века. Многие впоследствии выдающиеся русские ученые получили образование в немецких университетах (энциклопедист М.В. Ломоносов, физики П.Н. Лебедев и А.Ф. Иоффе и др.).

"Высшая администрация науки Третьего рейха"

Наступление XX века ознаменовалось дальнейшим развитием немецкой науки, особенно в области математики, физики, химии, физиологии и медицины, техники, а также философии, социологии, психологии и др. В стране работало свыше 20-ти университетов, множество исследовательских институтов и лабораторий: университетских и при фирмах, а также пяти Академий наук: в Берлине, Гейдельберге, Геттингене, Лейпциге и Мюнхене. Начавшееся в 1901 году присуждение Нобелевских премий подтвердило положение Германии как ведущей в мире научной страны. Уже в начале 1930-х годов в Германии проживало 32 нобелевских лауреата – больше, чем в любой другой стране мира!

Приход к власти Гитлера в 1933 году коренным образом изменил положение в Германии и, соответственно, положение в ее науке. Во-первых, началось систематическое вмешательство новых властей в университетскую жизнь с целью побудить ученых заниматься прикладной тематикой, необходимой нацистам для подготовки страны к новой войне. Тем самым была нарушена главная заповедь ученого: «…науки не терпят принуждения…» (Устав Московского университета в редакции М.В. Ломоносова, 1755 г.). Во-вторых, нацистское руководство, уже разделившее население страны на «арийцев» и «неарийцев», естественно с ограничением прав последних, попыталось провести это разделение и в сфере науки.

Этим был нарушен другой фундаментальный принцип науки: «Наука интернациональна» или, говоря языком Эйнштейна, «наука не может быть немецкой или еврейской, она может быть только правильной или неправильной». В-третьих, были предприняты энергичные попытки привлечь ученых к решению задач идеологического оправдания национал-социализма. Тем самым был нарушен третий фундаментальный принцип науки: «Наука занимается поиском истины. Оправдание (обоснование) того, что уже принято в качестве истины априорно, не ее дело».

Нарушение нацистским руководством Германии основополагающих принципов, на которых строится наука, имело катастрофические последствия для науки Германии.